Неточные совпадения
Говорил он громко, точно
глухой, его сиповатый голос звучал властно. Краткие ответы матери тоже становились все громче,
казалось, что еще несколько минут — и она начнет кричать.
Несколько секунд Клим не понимал видимого. Ему
показалось, что голубое пятно неба, вздрогнув, толкнуло стену и, увеличиваясь над нею, начало давить, опрокидывать ее. Жерди серой деревянной клетки, в которую было заключено огромное здание, закачались, медленно и как бы неохотно наклоняясь в сторону Клима, обнажая стену, увлекая ее за собою; был слышен скрип, треск и
глухая, частая дробь кирпича, падавшего на стремянки.
Все вокруг него было неряшливо — так же, как сам он, всегда выпачканный птичьим пометом, с пухом в кудлатой голове и на одежде. Ел много, торопливо, морщился, точно пища была слишком солона, кисла или горька, хотя
глухая Фелициата готовила очень вкусно. Насытясь, Безбедов смотрел в рот Самгина и сообщал какие-то странные новости, —
казалось, что он выдумывал их.
Ритмический топот лошадей был едва слышен в пестром и гулком шуме голосов, в непрерывном смехе, иногда неожиданно и очень странно звучал свист, но все же
казалось, что толпа пешеходов подчиняется
глухому ритму ударов копыт о землю.
Ему
казалось, что в обычном шуме города сегодня он различает какой-то особенный,
глухой, тревожный гул.
Потрясенный до основания, я остался на месте. Голова моя кружилась. Сквозь безумную радость, наполнявшую всё мое существо, прокрадывалось тоскливое чувство… Я оглянулся. Страшна мне
показалась глухая сырая комната, в которой я стоял, с ее низким сводом и темными стенами.
Неточные совпадения
Несколько раз ей
казалось, что она слышала звуки колес, но она ошибалась; наконец послышались не только звуки колес, но и покрик кучера и
глухой звук в крытом подъезде.
Подложили цепи под колеса вместо тормозов, чтоб они не раскатывались, взяли лошадей под уздцы и начали спускаться; направо был утес, налево пропасть такая, что целая деревушка осетин, живущих на дне ее,
казалась гнездом ласточки; я содрогнулся, подумав, что часто здесь, в
глухую ночь, по этой дороге, где две повозки не могут разъехаться, какой-нибудь курьер раз десять в год проезжает, не вылезая из своего тряского экипажа.
— Ах, Анна Григорьевна, пусть бы еще куры, это бы еще ничего; слушайте только, что рассказала протопопша: приехала, говорит, к ней помещица Коробочка, перепуганная и бледная как смерть, и рассказывает, и как рассказывает, послушайте только, совершенный роман; вдруг в
глухую полночь, когда все уже спало в доме, раздается в ворота стук, ужаснейший, какой только можно себе представить; кричат: «Отворите, отворите, не то будут выломаны ворота!» Каково вам это
покажется? Каков же после этого прелестник?
— Да, — начал Базаров, — странное существо человек. Как посмотришь этак сбоку да издали на
глухую жизнь, какую ведут здесь «отцы»,
кажется: чего лучше? Ешь, пей и знай, что поступаешь самым правильным, самым разумным манером. Ан нет; тоска одолеет. Хочется с людьми возиться, хоть ругать их, да возиться с ними.
Антонида Ивановна умела вытянуть ту заунывную, щемящую нотку, которая неизменно слышится во всех проголосных русских песнях:
глухие слезы и смертная тоска по какой-то воле и неизведанном счастье,
казалось, стояли в этой песне.