Неточные совпадения
Отделив от
книги длинный листок, она приближает его к лампе и шевелит губами
молча. В углу, недалеко от нее, сидит Марина, скрестив руки на груди, вскинув голову; яркое лицо ее очень выгодно подчеркнуто пепельно-серым фоном стены.
В городе, подъезжая к дому Безбедова, он увидал среди улицы забавную группу: полицейский, с разносной
книгой под мышкой, старуха в клетчатой юбке и с палкой в руках, бородатый монах с кружкой на груди, трое оборванных мальчишек и педагог в белом кителе —
молча смотрели на крышу флигеля; там, у трубы, возвышался, качаясь, Безбедов в синей блузе, без пояса, в полосатых брюках, — босые ступни его ног по-обезьяньи цепко приклеились к тесу крыши.
Она замолчала, взяв со стола
книгу, небрежно перелистывая ее и нахмурясь, как бы решая что-то. Самгин подождал ее речей и начал рассказывать об Инокове, о двух последних встречах с ним, — рассказывал и думал: как отнесется она? Положив
книгу на колено себе, она выслушала
молча, поглядывая в окно, за плечо Самгина, а когда он кончил, сказала вполголоса...
Неточные совпадения
Он выбрал минуту, когда учитель
молча смотрел в
книгу.
Под подушкой его лежало Евангелие. Он взял его машинально. Эта
книга принадлежала ей, была та самая, из которой она читала ему о воскресении Лазаря. В начале каторги он думал, что она замучит его религией, будет заговаривать о Евангелии и навязывать ему
книги. Но, к величайшему его удивлению, она ни разу не заговаривала об этом, ни разу даже не предложила ему Евангелия. Он сам попросил его у ней незадолго до своей болезни, и она
молча принесла ему
книгу. До сих пор он ее и не раскрывал.
— А вот почему. Сегодня я сижу да читаю Пушкина… помнится, «Цыгане» мне попались… Вдруг Аркадий подходит ко мне и
молча, с этаким ласковым сожалением на лице, тихонько, как у ребенка, отнял у меня
книгу и положил передо мной другую, немецкую… улыбнулся и ушел, и Пушкина унес.
И Аркадий и Катя
молчали; он держал в руках полураскрытую
книгу, а она выбирала из корзинки оставшиеся в ней крошки белого хлеба и бросала их небольшой семейке воробьев, которые, с свойственной им трусливою дерзостью, прыгали и чирикали у самых ее ног.
Когда же Штольц приносил ему
книги, какие надо еще прочесть сверх выученного, Обломов долго глядел
молча на него.