Неточные совпадения
Нехаева жила в меблированных
комнатах, последняя дверь в
конце длинного коридора, его слабо освещало окно, полузакрытое каким-то шкафом, окно упиралось в бурую, гладкую стену, между стеклами окна и стеною тяжело падал снег, серый, как пепел.
Среди
комнаты стоял Владимир Лютов в длинной, по щиколотки, ночной рубахе, стоял, держа гитару за
конец грифа, и, опираясь на нее, как на дождевой зонт, покачивался. Присматриваясь к вошедшим, он тяжело дышал, под расстегнутой рубахой выступали и опадали ребра, было странно видеть, что он так костляв.
Довести эту мысль до
конца он не успел, потому что в коридоре раздались тяжелые шаги, возня и воркующий голос соседа по
комнате.
На него смотрели человек пятнадцать, рассеянных по
комнате, Самгину казалось, что все смотрят так же, как он: брезгливо, со страхом, ожидая необыкновенного. У двери сидела прислуга: кухарка, горничная, молодой дворник Аким; кухарка беззвучно плакала, отирая глаза
концом головного платка. Самгин сел рядом с человеком, согнувшимся на стуле, опираясь локтями о колена, охватив голову ладонями.
Пред ним встала картина, напомнившая заседание масонов в скучном романе Писемского: посреди большой
комнаты, вокруг овального стола под опаловым шаром лампы сидело человек восемь; в
конце стола — патрон, рядом с ним — белогрудый, накрахмаленный Прейс, а по другую сторону — Кутузов в тужурке инженера путей сообщения.
— Глупости, — ответила она, расхаживая по
комнате, играя
концами шарфа. — Ты вот что скажи — я об этом Владимира спрашивала, но в нем семь чертей живут и каждый говорит по-своему. Ты скажи: революция будет?
Пошли в соседнюю
комнату, там, на большом, красиво убранном столе, кипел серебряный самовар, у рояля, в углу, стояла Дуняша, перелистывая ноты, на спине ее висели
концы мехового боа, и Самгин снова подумал о ее сходстве с лисой.
Пушки стреляли не часто, не торопясь и, должно быть, в разных
концах города. Паузы между выстрелами были тягостнее самих выстрелов, и хотелось, чтоб стреляли чаще, непрерывней, не мучили бы людей, которые ждут
конца. Самгин, уставая, садился к столу, пил чай, неприятно теплый, ходил по
комнате, потом снова вставал на дежурство у окна. Как-то вдруг в
комнату точно с потолка упала Любаша Сомова, и тревожно, возмущенно зазвучал ее голос, посыпались путаные слова...
Огни свеч расширили
комнату, — она очень велика и, наверное, когда-то служила складом, — окон в ней не было, не было и мебели, только в углу стояла кадка и на краю ее висел ковш. Там, впереди, возвышался небольшой, в квадратную сажень помост, покрытый темным ковром, — ковер был так широк, что
концы его, спускаясь на пол, простирались еще на сажень. В средине помоста — задрапированный черным стул или кресло. «Ее трон», — сообразил Самгин, продолжая чувствовать, что его обманывают.
В
конце концов было весьма приятно сидеть за столом в маленькой, уютной
комнате, в теплой, душистой тишине и слушать мягкий, густой голос красивой женщины. Она была бы еще красивей, если б лицо ее обладало большей подвижностью, если б темные глаза ее были мягче. Руки у нее тоже красивые и очень ловкие пальцы.
В эту минуту явилась необходимость посетить уборную, она помещалась в
конце коридора, за кухней, рядом с
комнатой для прислуги. Самгин поискал в столовой свечу, не нашел и отправился, держа коробку спичек в руках. В коридоре кто-то возился, сопел, и это было так неожиданно, что Самгин, уронив спички, крикнул...
Он сидел, курил, уставая сидеть — шагал из
комнаты в
комнату, подгоняя мысли одну к другой, так провел время до вечерних сумерек и пошел к Елене. На улицах было не холодно и тихо, мягкий снег заглушал звуки, слышен был только шорох, похожий на шепот. В разные
концы быстро шли разнообразные люди, и казалось, что все они стараются как можно меньше говорить, тише топать.
Неточные совпадения
После полудня она начала томиться жаждой. Мы отворили окна — но на дворе было жарче, чем в
комнате; поставили льду около кровати — ничего не помогало. Я знал, что эта невыносимая жажда — признак приближения
конца, и сказал это Печорину. «Воды, воды!..» — говорила она хриплым голосом, приподнявшись с постели.
Мы вышли в коридор. В
конце коридора была отворена дверь в боковую
комнату. Лакей с извозчиком перетаскивали в нее чемоданы.
Мазурка клонилась к
концу: несколько пожилых мужчин и дам подходили прощаться с бабушкой и уезжали; лакеи, избегая танцующих, осторожно проносили приборы в задние
комнаты; бабушка заметно устала, говорила как бы нехотя и очень протяжно; музыканты в тридцатый раз лениво начинали тот же мотив.
— Бог простит, — ответил Раскольников, и как только произнес это, мещанин поклонился ему, но уже не земно, а в пояс, медленно повернулся и вышел из
комнаты. «Все о двух
концах, теперь все о двух
концах», — твердил Раскольников и более чем когда-нибудь бодро вышел из
комнаты.
В той
комнате незначащая встреча: // Французик из Бордо, надсаживая грудь, // Собрал вокруг себя род веча // И сказывал, как снаряжался в путь // В Россию, к варварам, со страхом и слезами; // Приехал — и нашел, что ласкам нет
конца;