Неточные совпадения
Говорили о том, что Россия быстро богатеет, что купечество Островского почти вымерло
и уже не заметно в Москве, что возникает новый слой промышленников, не чуждых интересам
культуры,
искусства, политики.
— «Русская интеллигенция не любит богатства». Ух ты! Слыхал? А может, не любит, как лиса виноград? «Она не ценит, прежде всего, богатства духовного,
культуры, той идеальной силы
и творческой деятельности человеческого духа, которая влечет его к овладению миром
и очеловечению человека, к обогащению своей жизни ценностями науки,
искусства, религии…» Ага, религия? — «
и морали». — Ну, конечно,
и морали. Для укрощения строптивых. Ах, черти…
— Я — не купец, я — дворянин, но я знаю: наше купечество оказалось вполне способным принять
и продолжать
культуру дворянства, традиции аристократии. Купцы начали поощрять
искусство, коллекционировать, отлично издавать книги, строить красивые дома…
Собственность — основа индивидуализма,
культура — результат индивидуального творчества, это утверждается всею силой положительных наук
и всей красотой
искусства.
Начало теургии есть уже конец литературы, конец всякого дифференцированного искусства, конец культуры, но конец, принимающий мировой смысл
культуры и искусства, конец сверхкультурный.
Жертва культурой во имя высшего бытия будет сверхкультурной, а не докультурной и внекультурной, она оправдает высший смысл
культуры и искусства как великого ее проявления.
Неточные совпадения
Его чуткость
и восприимчивость относятся к сфере
искусства, с которым он очень связан, к мистике, к философии
культуры и к вопросам социальным.
Но соборность тут очень отличалась от соборности Хомякова, она скорее была связана с идеями Р. Вагнера о всенародной коллективной
культуре и о религиозном возрождении через
искусство.
Моя тема о творчестве, близкая ренессансной эпохе, но не близкая большей части философов того времени, не есть тема о творчестве
культуры, о творчестве человека в «науках
и искусстве», это тема более глубокая, метафизическая, тема о продолжении человеком миротворения, об ответе человека Богу, который может обогатить самую божественную жизнь.
Борец за личность Писарев отрицал творческую полноту личности, полноту ее духовной
и даже душевной жизни, отрицал право на творчество в философии, в
искусстве, в высшей духовной
культуре.
Вопросы о творчестве, о
культуре, о задачах
искусства, об устройстве обществ, о любви
и т. п. приобретали характер вопросов религиозных.