— Мне тюремный священник посоветовал. Я, будучи арестантом, прислуживал ему в тюремной церкви, понравился, он и говорит: «Если — оправдают, иди в монахи». Оправдали. Он и схлопотал. Игумен — дядя родной ему. Пьяный человек, а — справедливый. Светские книги
любил читать — Шехерезады сказки, «Приключения Жиль Блаза», «Декамерон». Я у него семнадцать месяцев келейником был.
Неточные совпадения
— Пятнадцать лет жил с человеком, не имея с ним ни одной общей мысли, и
любил,
любил его, а? И —
люблю. А она ненавидела все, что я
читал, думал, говорил.
— Кроме того, я беседовала с тобою, когда, уходя от тебя, оставалась одна. Я — честно говорила и за тебя… честнее, чем ты сам мог бы сказать. Да, поверь мне! Ты ведь не очень… храбр. Поэтому ты и сказал, что «
любить надо молча». А я хочу говорить, кричать, хочу понять. Ты советовал мне
читать «Учебник акушерства»…
— Давно не слыхал хорошей музыки. У Туробоева поиграем, попоем. Комическое учреждение это поместье Туробоева. Мужики изгрызли его, точно крысы. Вы, Самгин, рыбу удить
любите? Вы
прочитайте Аксакова «Об уженье рыбы» — заразитесь! Удивительная книга, так, знаете, написана — Брем позавидовал бы!
— У людей — Твен, а у нас — Чехов. Недавно мне рекомендовали:
прочитайте «Унтера Пришибеева» — очень смешно.
Читаю — вовсе не смешно, а очень грустно. И нельзя понять: как же относится автор к человеку, которого осмеивают за то, что он
любит порядок? Давайте-ко, выпьем еще.
— Я Шеллинга не
читал, я вообще философию не
люблю, она — от разума, а я, как Лев Толстой, не верю в разум…
— «Люди
любят, чтоб их
любили, — с удовольствием начала она
читать. — Им нравится, чтоб изображались возвышенные и благородные стороны души. Им не верится, когда перед ними стоит верное, точное, мрачное, злое. Хочется сказать: «Это он о себе». Нет, милые мои современники, это я о вас писал мой роман о мелком бесе и жуткой его недотыкомке. О вас».
— Нас
любят все, кроме немцев, — турки, японцы, — возгласил доктор. — Турки без ума от Фаррера, японцы — от Лоти.
Читали вы «Рай животных» Франсиса Жамма? О, — это вещь!
— Нет. Я не
люблю Андреева, — ответила она, держа в руке рюмку с коньяком. — Я все старичков
читаю — Гончарова, Тургенева, Писемского…
— Я очень
люблю все такое.
Читать — не
люблю, а слушать готова всегда. Я — страх
люблю. Приятно, когда мураши под кожей бегают. Ну, еще что-нибудь расскажите.
— Не
люблю я это капище Мамоново. Поедем к тебе, я там
прочитаю оттиски, их надо вернуть.
— Вы
читали роман Мережковского об императоре Юлиане? А — «Ипатию» Кингслея? Я страшно
люблю историческое: «Бен Гур», «Камо грядеши», «Последний день Помпеи»…
— Ну, а я терпеть не могу и не
читаю его, — довольно резко заявила Елена. — И вообще все, что вы говорите, дьявольски премудро для меня. Я — не революционерка, не пишу романов, драм, я просто —
люблю жить, вот и все.
Конечно, я знаю, что ты занят иногда учеными предметами,
любишь читать (уж почему Ноздрев заключил, что герой наш занимается учеными предметами и любит почитать, этого, признаемся, мы никак не можем сказать, а Чичиков и того менее).
Хотя он получил довольно слабое образование в каком-то корпусе, но
любил читать, а особенно по части политики и естественных наук. Слова его, манеры, поступь были проникнуты какою-то мягкою стыдливостью, и вместе с тем под этой мягкостью скрывалась уверенность в своем достоинстве и никогда не высказывалась, а как-то видимо присутствовала в нем, как будто готовая обнаружиться, когда дойдет до этого необходимость.
Неточные совпадения
Хлестаков. Хорошо, хоть на бумаге. Мне очень будет приятно. Я, знаете, этак
люблю в скучное время
прочесть что-нибудь забавное… Как ваша фамилия? я все позабываю.
Осип, слуга, таков, как обыкновенно бывают слуги несколько пожилых лет. Говорит сурьёзно, смотрит несколько вниз, резонер и
любит себе самому
читать нравоучения для своего барина. Голос его всегда почти ровен, в разговоре с барином принимает суровое, отрывистое и несколько даже грубое выражение. Он умнее своего барина и потому скорее догадывается, но не
любит много говорить и молча плут. Костюм его — серый или синий поношенный сюртук.
Почтмейстер. Знаю, знаю… Этому не учите, это я делаю не то чтоб из предосторожности, а больше из любопытства: смерть
люблю узнать, что есть нового на свете. Я вам скажу, что это преинтересное чтение. Иное письмо с наслажденьем
прочтешь — так описываются разные пассажи… а назидательность какая… лучше, чем в «Московских ведомостях»!
Софья (одна, глядя на часы). Дядюшка скоро должен вытти. (Садясь.) Я его здесь подожду. (Вынимает книжку и
прочитав несколько.) Это правда. Как не быть довольну сердцу, когда спокойна совесть! (
Прочитав опять несколько.) Нельзя не
любить правил добродетели. Они — способы к счастью. (
Прочитав еще несколько, взглянула и, увидев Стародума, к нему подбегает.)
В этих словах Агафьи Михайловны Левин
прочел развязку драмы, которая в последнее время происходила между Агафьей Михайловной и Кити. Он видел, что, несмотря на все огорчение, причиненное Агафье Михайловне новою хозяйкой, отнявшею у нее бразды правления, Кити все-таки победила ее и заставила себя
любить.