Не торопясь отступала плотная масса рабочих,
люди пятились, шли как-то боком, грозили солдатам кулаками, в руках некоторых все еще трепетали белые платки; тело толпы распадалось, отдельные фигуры, отскакивая с боков ее, бежали прочь, падали на землю и корчились, ползли, а многие ложились на снег в позах безнадежно неподвижных.
Неточные совпадения
Крестясь, мужики и бабы нанизывались на веревку, вытягиваясь в одну линию,
пятясь назад, в улицу, — это напомнило Самгину поднятие колокола: так же, как тогда
люди благочестиво примолкли, веревка, привязанная к замку магазина, натянулась струною. Печник, перекрестясь, крикнул...
Толпа, отхлынув от собора,
попятилась к решетке сада, и несколько минут Самгин не мог видеть ничего, кроме затылков, но вскоре
люди, обнажая головы, начали двигаться вдоль решетки, молча тиская друг друга, и пред Самгиным поплыли разнообразные, но одинаково серьезно настроенные профили.
Передние ряды, должно быть, наткнулись на что-то, и по толпе пробежала волна от удара,
люди замедлили шаг,
попятились.
Выбежав на площадь,
люди разноголосо ухнули,
попятились, и на секунды вокруг Самгина все замолчали, боязливо или удивленно. Самгина приподняло на ступень какого-то крыльца, на углу, и он снова видел толпу, она двигалась, точно чудовищный таран, отступая и наступая, — выход вниз по Тверской ей преграждала рота гренадер со штыками на руку.
Он оправлял галстук, застёгивал пуговицы, искал чего-то в карманах, приглаживал курчавые потные волосы, его руки быстро мелькали, и казалось, что вот они сейчас оторвутся. Костлявое серое лицо обливалось потом, тёмные глаза разбегались по сторонам, то прищуренные, то широко открытые, и вдруг они неподвижно, с неподдельным ужасом остановились на лице Евсея.
Человек попятился к двери, хрипло спрашивая:
Неточные совпадения
Вере подозрительна стала личность самого проповедника — и она
пятилась от него; даже послушавши, в начале знакомства, раза два его дерзких речей, указала на него Татьяне Марковне, и
людям поручено было присматривать за садом. Волохов зашел со стороны обрыва, от которого удалял
людей суеверный страх могилы самоубийцы. Он замечал недоверие Веры к себе и поставил себе задачей преодолеть его — и успел.
Я только что проснулся, Фаддеев донес мне, что приезжали голые
люди и подали на палке какую-то бумагу. «Что ж это за
люди?» — спросил я. «Японец, должно быть», — отвечал он. Японцы остановились саженях в трех от фрегата и что-то говорили нам, но ближе подъехать не решались; они
пятились от высунувшихся из полупортиков пушек. Мы махали им руками и платками, чтоб они вошли.
На первый случай отряжу
человек двадцать, так они и очистят воровскую рощу; народ не трусливый, каждый в одиночку на медведя ходит, от разбойников не
попятятся.
— Вишь, какого
человека кинуло в мешок! — сказал ткач,
пятясь от испугу. — Хоть что хочешь говори, хоть тресни, а не обошлось без нечистой силы. Ведь он не пролезет в окошко!
«Нет, ты не ускользнешь от меня!» — кричал голова, таща за руку
человека в вывороченном шерстью вверх овчинном черном тулупе. Винокур, пользуясь временем, подбежал, чтобы посмотреть в лицо этому нарушителю спокойствия, но с робостию
попятился назад, увидевши длинную бороду и страшно размалеванную рожу. «Нет, ты не ускользнешь от меня!» — кричал голова, продолжая тащить своего пленника прямо в сени, который, не оказывая никакого сопротивления, спокойно следовал за ним, как будто в свою хату.