Неточные совпадения
И быстреньким шепотом он поведал, что тетка его, ведьма, околдовала его, вогнав в живот ему червя чревака, для того чтобы он, Дронов, всю жизнь мучился неутолимым голодом. Он рассказал также, что родился в год, когда отец его воевал с турками, попал в плен, принял турецкую веру и теперь живет богато; что ведьма тетка, узнав об этом, выгнала из дома
мать и бабушку и что
мать очень хотела
уйти в Турцию, но бабушка не пустила ее.
— Ты что, Клим? — быстро спросила
мать, учитель спрятал руки за спину и
ушел, не взглянув на ученика.
Мать нежно гладила горячей рукой его лицо. Он не стал больше говорить об учителе, он только заметил: Варавка тоже не любит учителя. И почувствовал, что рука
матери вздрогнула, тяжело втиснув голову его в подушку. А когда она
ушла, он, засыпая, подумал: как это странно! Взрослые находят, что он выдумывает именно тогда, когда он говорит правду.
Мать Клима тотчас же
ушла, а девочка, сбросив подушку с головы, сидя на полу, стала рассказывать Климу, жалобно глядя на него мокрыми глазами.
Мать все чаще смотрела на него, как на гостя, который уже надоел, но не догадывается, что ему пора
уйти.
Ново и неприятно было и то, что
мать начала душиться слишком обильно и такими крепкими духами, что, когда Клим,
уходя спать, целовал ей руку, духи эти щипали ноздри его, почти вызывая слезы, точно злой запах хрена.
Мать улыбалась, глядя на него, но и ее глаза были печальны. Наконец, засунув руку под одеяло, Варавка стал щекотать пятки и подошвы Клима, заставил его рассмеяться и тотчас
ушел вместе с
матерью.
Несколько секунд мужчина и женщина молчали, переглядываясь, потом
мать указала Климу глазами на дверь; Клим
ушел к себе смущенный, не понимая, как отнестись к этой сцене.
Мать и Варавка куда-то
ушли, а Клим вышел в сад и стал смотреть в окно комнаты Лидии.
— Ему не более пятидесяти, — вслух размышляла
мать. — Он был веселый, танцор, балагур. И вдруг
ушел в народ, к сектантам. Кажется, у него был неудачный роман.
Дня через два
мать и Варавка
ушли в театр.
Клим слушал, не говоря ни слова.
Мать говорила все более высокомерно, Варавка рассердился, зачавкал, замычал и
ушел. Тогда
мать сказала Климу...
Клим постоял, затем снова сел, думая: да, вероятно, Лидия, а может быть, и Макаров знают другую любовь, эта любовь вызывает у
матери, у Варавки, видимо, очень ревнивые и завистливые чувства. Ни тот, ни другая даже не посетили больного. Варавка вызвал карету «Красного Креста», и, когда санитары, похожие на поваров, несли Макарова по двору, Варавка стоял у окна, держа себя за бороду. Он не позволил Лидии проводить больного, а
мать, кажется, нарочно
ушла из дома.
— Ага! — сердито вскричал Варавка и, вскочив на ноги,
ушел тяжелой, но быстрой походкой медведя. Клим тоже встал, но
мать, взяв его под руку, повела к себе, спрашивая...
Около полуночи, после скучной игры с Варавкой и
матерью в преферанс, Клим
ушел к себе, а через несколько минут вошла
мать уже в лиловом капоте, в ночных туфлях, села на кушетку и озабоченно заговорила, играя кистями пояса...
Вера Петровна долго рассуждала о невежестве и тупой злобе купечества, о близорукости суждений интеллигенции, слушать ее было скучно, и казалось, что она старается оглушить себя. После того, как
ушел Варавка, стало снова тихо и в доме и на улице, только сухой голос
матери звучал, однообразно повышаясь, понижаясь. Клим был рад, когда она утомленно сказала...
«Эту школа испортила больше, чем Лидию», — подумал Клим.
Мать, выпив чашку чая, незаметно
ушла. Лидия слушала сочный голос подруги, улыбаясь едва заметной улыбкой тонких губ, должно быть, очень жгучих. Алина смешно рассказывала драматический роман какой-то гимназистки, которая влюбилась в интеллигентного переплетчика.
Он
ушел к себе наверх, прыгая по лестнице, точно юноша;
мать, посмотрев вслед ему, вздохнула и сморщилась, говоря...
— Я хочу понять: что же такое современная женщина, женщина Ибсена, которая
уходит от любви, от семьи? Чувствует ли она необходимость и силу снова завоевать себе былое значение
матери человечества, возбудителя культуры? Новой культуры?
Клим чувствовал, что
мать говорит, насилуя себя и как бы смущаясь пред гостьей. Спивак смотрела на нее взглядом человека, который, сочувствуя, не считает уместным выразить свое сочувствие. Через несколько минут она
ушла, а
мать, проводив ее, сказала снисходительно...
— Мои-то? Не-ет, теперь ведь время позднее, одиннадцать скоро. Дочь — на лепетицию
ушла, тут любители театра имеются, жена исправника командует. А
мать где-нибудь дома, на той половине.
Неточные совпадения
Взгрустнулось крепко юноше // По матери-страдалице, // А пуще злость брала, // Он в лес
ушел.
Она тоже не спала всю ночь и всё утро ждала его.
Мать и отец были бесспорно согласны и счастливы ее счастьем. Она ждала его. Она первая хотела объявить ему свое и его счастье. Она готовилась одна встретить его, и радовалась этой мысли, и робела и стыдилась, и сама не знала, что она сделает. Она слышала его шаги и голос и ждала за дверью, пока
уйдет mademoiselle Linon. Mademoiselle Linon
ушла. Она, не думая, не спрашивая себя, как и что, подошла к нему и сделала то, что она сделала.
Во время взрыва князя она молчала; она чувствовала стыд за
мать и нежность к отцу за его сейчас же вернувшуюся доброту; но когда отец
ушел, она собралась сделать главное, что было нужно, — итти к Кити и успокоить ее.
Конек его был блестящие связи, которые он имел частию по родству моей
матери, частию по своим товарищам молодости, на которых он в душе сердился за то, что они далеко
ушли в чинах, а он навсегда остался отставным поручиком гвардии.
Месяца три назад хозяйственные дела молодой
матери были совсем плохи. Из денег, оставленных Лонгреном, добрая половина
ушла на лечение после трудных родов, на заботы о здоровье новорожденной; наконец потеря небольшой, но необходимой для жизни суммы заставила Мери попросить в долг денег у Меннерса. Меннерс держал трактир, лавку и считался состоятельным человеком.