Неточные совпадения
— Клим! — звала она голосом
мужчины. Клим боялся ее; он подходил осторожно
и, шаркнув ногой, склонив голову, останавливался в двух шагах от кровати, чтоб темная рука
женщины не достала его.
— Ну, из-за чего ссорятся
мужчины с
женщинами? Из-за
мужчин, из-за
женщин, конечно. Он стал просить у меня свои деньги, а я пошутила, не отдала. Тогда он стащил книжку,
и мне пришлось заявить об этом мировому судье. Тут Ванька отдал мне книжку; вот
и все.
— Подумай: половина
женщин и мужчин земного шара в эти минуты любят друг друга, как мы с тобой, сотни тысяч рождаются для любви, сотни тысяч умирают, отлюбив. Милый, неожиданный…
— Ну, довольно, Владимир. Иди спать! — громко
и сердито сказал Макаров. — Я уже говорил тебе, что не понимаю этих… вывертов. Я знаю одно:
женщина рождает
мужчину для
женщины.
— Ты должен знать: все
женщины неизлечимо больны одиночеством. От этого — все непонятное вам,
мужчинам, неожиданные измены
и… все! Никто из вас не ищет, не жаждет такой близости к человеку, как мы.
— Вот — видишь? Я же говорю: это — органическое! Уже в мифе о сотворении
женщины из ребра
мужчины совершенно очевидна ложь, придуманная неискусно
и враждебно. Создавая эту ложь, ведь уже знали, что
женщина родит
мужчину и что она родит его для
женщины.
Но, победив
женщину,
мужчина уже не мог победить в себе воспитанную ею жажду любви
и нежности.
«Макаров говорил, что донжуан — не распутник, а — искатель неведомых, неиспытанных ощущений
и что такой же страстью к поискам неиспытанного, вероятно, болеют многие
женщины, например — Жорж Занд, — размышлял Самгин. — Макаров, впрочем, не называл эту страсть болезнью, а Туробоев назвал ее «духовным вампиризмом». Макаров говорил, что
женщина полусознательно стремится раскрыть
мужчину до последней черты, чтоб понять источник его власти над нею, понять, чем он победил ее в древности?»
Редко слышал он возгласы восторга, а если они раздавались, то чаще всего из уст
женщин пред витринами текстильщиков
и посудников, парфюмеров, ювелиров
и меховщиков. Впрочем, можно было думать, что большинство людей немело от обилия впечатлений. Но иногда Климу казалось, что только похвалы
женщин звучат искренней радостью, а в суждениях
мужчин неудачно скрыта зависть. Он даже подумал, что, быть может, Макаров прав:
женщина лучше
мужчины понимает, что все в мире — для нее.
— Вот, тоже, возьмемте
женщину:
женщина у нас — отменно хороша
и была бы того лучше, преферансом нашим была бы пред Европой, если б нас,
мужчин, не смутили неправильные умствования о Марфе Борецкой да о царицах Елизавете
и Екатерине Второй.
— Да, — тут многое от церкви, по вопросу об отношении полов все вообще
мужчины мыслят более или менее церковно. Автор — умный враг
и — прав, когда он говорит о «не тяжелом, но губительном господстве
женщины». Я думаю, у нас он первый так решительно
и верно указал, что
женщина бессознательно чувствует свое господство, свое центральное место в мире. Но сказать, что именно она является первопричиной
и возбудителем культуры, он, конечно, не мог.
Вспоминались слова Макарова о «не тяжелом, но губительном владычестве
женщины»
и вычитанная у князя Щербатова в книге «О повреждении нравов» фраза: «Жены имеют более склонности к самовластию, нежели
мужчины».
Клим отметил во взглядах
мужчин удивление, лишенное той игривости, той чувственной жадности, с которой они рассматривают
женщин только
и просто красивых.
От скуки Самгин сосчитал публику:
мужчин оказалось двадцать три,
женщин — девять. Толстая, большеглазая, в дорогой шубе
и в шляпке, отделанной стеклярусом, была похожа на актрису в роли одной из бесчисленных купчих Островского. Затем, сосчитав, что троих судят более двадцати человек, Самгин подумал, что это очень дорогая процедура.
«Вот
и я привлечен к отбыванию тюремной повинности», — думал он, чувствуя себя немножко героем
и не сомневаясь, что арест этот — ошибка, в чем его убеждало
и поведение товарища прокурора. Шли переулками, в одном из них, шагов на пять впереди Самгина, открылась дверь крыльца, на улицу вышла
женщина в широкой шляпе, сером пальто, невидимый
мужчина, закрывая дверь, сказал...
Алина выплыла на сцену маленького, пропыленного театра такой величественно
и подавляюще красивой, что в темноте зала проплыл тихий гул удивления, все люди как-то покачнулись к сцене,
и казалось, что на лысины
мужчин, на оголенные руки
и плечи
женщин упала сероватая тень.
И чем дальше, тем больше сгущалось впечатление, что зал, приподнимаясь, опрокидывается на сцену.
В день похорон с утра подул сильный ветер
и как раз на восток, в направлении кладбища. Он толкал людей в спины, мешал шагать
женщинам, поддувая юбки, путал прически
мужчин, забрасывая волосы с затылков на лбы
и щеки. Пение хора он относил вперед процессии,
и Самгин, ведя Варвару под руку, шагая сзади Спивак
и матери, слышал только приглушенный крик...
«Я стал слишком мягок с нею,
и вот она уже небрежна со мною. Необходимо быть строже. Необходимо овладеть ею с такою полнотой, чтоб всегда
и в любую минуту настраивать ее созвучно моим желаниям. Надо научиться понимать все, что она думает
и чувствует, не расспрашивая ее.
Мужчина должен поглощать
женщину так, чтоб все тайные думы
и ощущения ее полностью передавались ему».
— Любовь была бы совершенней, богаче, если б
мужчина чувствовал одновременно
и за себя
и за
женщину, если б то, что он дает
женщине, отражалось в нем.
Впечатление огненной печи еще усиливалось, если смотреть сверху, с балкона: пред ослепленными глазами открывалась продолговатая, в форме могилы, яма, а на дне ее
и по бокам в ложах, освещенные пылающей игрой огня, краснели, жарились лысины
мужчин, таяли, как масло, голые спины, плечи
женщин, трещали ладони, аплодируя ярко освещенным
и еще более голым певицам.
А осмотр усилил раздражение Самгина, невольно заставив его согласиться, что Туробоев прав: в этом капище собрались действительно отборные люди: среди
мужчин преобладали толстые, лысые, среди
женщин — пожилые
и более или менее жестоко оголенные.
Крылатая
женщина в белом поет циничные песенки, соблазнительно покачивается, возбуждая, разжигая чувственность
мужчин,
и заметно, что
женщины тоже возбуждаются, поводят плечами; кажется, что по спинам их пробегает судорога вожделения. Нельзя представить, что
и как могут думать
и думают ли эти отцы, матери о студентах, которых предположено отдавать в солдаты, о России, в которой кружатся, все размножаясь, люди, настроенные революционно,
и потомок удельных князей одобрительно говорит о бомбе анархиста.
Он видел, что толпа, стискиваясь, выдавливает под ноги себе
мужчин,
женщин; они приседали, падали, ползли, какой-то подросток быстро, с воем катился к фронту, упираясь в землю одной ногой
и руками; видел, как люди умирали, не веря, не понимая, что их убивают.
В ярких огнях шумно ликовали подпившие люди. Хмельной
и почти горячий воздух, наполненный вкусными запахами, в минуту согрел Клима
и усилил его аппетит. Но свободных столов не было, фигуры
женщин и мужчин наполняли зал, как шрифт измятую страницу газеты. Самгин уже хотел уйти, но к нему, точно на коньках, подбежал белый официант
и ласково пригласил...
Самгин, оглядываясь, видел бородатые
и бритые, пухлые
и костлявые лица
мужчин, возбужденных счастьем жить, видел разрумяненные мордочки
женщин, украшенных драгоценными камнями, точно иконы, все это было окутано голубоватым туманом,
и в нем летали, подобно ангелам, белые лакеи, кланялись их аккуратно причесанные
и лысые головы, светились почтительными улыбками потные физиономии.
За нею, наклоня голову, сгорбясь, шел Поярков, рядом с ним, размахивая шляпой, пел
и дирижировал Алексей Гогин; под руку с каким-то задумчивым блондином прошел Петр Усов, оба они в полушубках овчинных; мелькнуло красное, всегда веселое лицо эсдека Рожкова рядом с бородатым лицом Кутузова; эти — не пели, а, очевидно, спорили, судя по тому, как размахивал руками Рожков; следом за Кутузовым шла Любаша Сомова с Гогиной; шли еще какие-то безымянные, но знакомые Самгину
мужчины,
женщины.
Но по «системе фраз» самого Макарова
женщина смотрит на
мужчину, как на приказчика в магазине модных вещей, — он должен показывать ей самые лучшие чувства
и мысли, а она за все платит ему всегда одним
и тем же — детьми.
«Макаров утверждает, что отношения с
женщиной требуют неограниченной искренности со стороны
мужчины», — думал он, отвернувшись к стене, закрыв глаза,
и не мог представить себе, как это можно быть неограниченно искренним с Дуняшей, Варварой. Единственная
женщина, с которой он был более откровенным, чем с другими, это — Никонова, но это потому, что она никогда, ни о чем не выспрашивала.
— Не надо, идем к тому, — повторил
мужчина, вставая. Самгину снова показалось, что он где-то видел его, слышал этот угрюмый, тяжелый голос.
Женщина тоже встала
и, сунув папиросу в пепельницу, сказала громко...
— Ну, — черт его знает, может быть,
и сатира! — согласился Безбедов, но тотчас же сказал: — У Потапенко есть роман «Любовь», там
женщина тоже предпочитает мерзавца этим… честным деятелям.
Женщина, по-моему, — знает лучше
мужчины вкус жизни. Правду жизни, что ли…
Он сосчитал огни свеч: двадцать семь. Четверо
мужчин — лысые, семь человек седых. Кажется, большинство их, так же как
и женщин, все люди зрелого возраста. Все — молчали, даже не перешептывались. Он не заметил, откуда появился
и встал около помоста Захарий; как все, в рубахе до щиколоток, босой, он один из всех
мужчин держал в руке толстую свечу; к другому углу помоста легко подбежала маленькая, — точно подросток, — коротковолосая, полуседая
женщина, тоже с толстой свечой в руке.
Да, публика весьма бесцеремонно рассматривала ее, привставая с мест, перешептываясь. Самгин находил, что глаза
женщин светятся завистливо или пренебрежительно,
мужчины корчат слащавые гримасы, а какой-то смуглолицый, курчавый, полуседой красавец с пышными усами вытаращил черные глаза так напряженно, как будто он когда-то уже видел Марину, а теперь вспоминал: когда
и где?
Было совершенно ясно, что эти изумительно нарядные
женщины, величественно плывущие в экипажах, глубоко чувствуют силу своего обаяния
и что сотни
мужчин, любуясь их красотой, сотни
женщин, завидуя их богатству, еще более, если только это возможно, углубляют сознание силы
и власти красавиц, победоносно
и бесстыдно показывающих себя.
Самгин сидел на крайнем стуле у прохода
и хорошо видел пред собою пять рядов внимательных затылков
женщин и мужчин. Люди первых рядов сидели не очень густо, разделенные пустотами, за спиною Самгина их было еще меньше. На хорах не более полусотни безмолвных.
Провожали Юрина восемь человек — пятеро
мужчин и три
женщины: Таисья, Грейман
и коротконогая старуха в толстой ватной кофте, окутанная шалью.
Но это его настроение держалось недолго. Елена оказалась
женщиной во всех отношениях более интересной, чем он предполагал. Искусная в технике любви, она легко возбуждала его чувственность, заставляя его переживать сладчайшие судороги не испытанной им силы, а он был в том возрасте, когда
мужчина уже нуждается в подстрекательстве со стороны партнерши
и благодарен
женщине за ее инициативу.
Холеное, голое лицо это, покрытое туго натянутой, лоснящейся, лайковой кожей, голубоватой на месте бороды, наполненное розовой кровью, с маленьким пухлым ртом, с верхней губой, капризно вздернутой к маленькому, мягкому носу, ласковые, синеватые глазки
и седые, курчавые волосы да
и весь облик этого человека вызывал совершенно определенное впечатление — это старая
женщина в костюме
мужчины.
Улицы наполняла ворчливая тревога, пред лавками съестных припасов толпились, раздраженно покрикивая, сердитые, растрепанные
женщины, на углах небольшие группы
мужчин, стоя плотно друг к другу, бормотали о чем-то, извозчик, сидя на козлах пролетки
и сморщив волосатое лицо, читал газету, поглядывая в мутное небо,
и всюду мелькали солдаты…
Он смотрел, как мимо его течет стиснутая камнем глазастых стен бесконечная, необыкновенно плотная, серая, мохнатая толпа
мужчин,
женщин, подростков,
и слышал стройное пение...