— Насколько ты, с твоей сдержанностью, аристократичнее других! Так приятно видеть, что ты не швыряешь своих мыслей, знаний бессмысленно и ненужно, как это делают все, рисуясь друг перед другом! У тебя есть уважение к тайнам твоей души, это — редко.
Не выношу людей, которые кричат, как заплутавшиеся в лесу слепые. «Я, я, я», — кричат они.
Неточные совпадения
Вера эта звучала почти в каждом слове, и, хотя Клим
не увлекался ею, все же он
выносил из флигеля
не только кое-какие мысли и меткие словечки, но и еще нечто,
не совсем ясное, но в чем он нуждался; он оценивал это как знание
людей.
— Из-за этой любви я и
не женился, потому что, знаете, третий
человек в доме — это уже помеха! И —
не всякая жена может
вынести упражнения на скрипке. А я каждый день упражняюсь. Мамаша так привыкла, что уж
не слышит…
— Поймите же, я
не выношу ваших нормальных
людей,
не выношу веселых. Веселые до ужаса глупы и пошлы.
— Я
не выношу праздничных улиц и
людей, которые в седьмой день недели одевают на себя чистенькие костюмы, маски счастливцев.
— У нас удивительно много
людей, которые, приняв чужую мысль,
не могут, даже как будто боятся проверить ее, внести поправки от себя, а, наоборот, стремятся только выпрямить ее, заострить и
вынести за пределы логики, за границы возможного. Вообще мне кажется, что мышление для русского
человека — нечто непривычное и даже пугающее, хотя соблазнительное. Это неумение владеть разумом у одних вызывает страх пред ним, вражду к нему, у других — рабское подчинение его игре, — игре, весьма часто развращающей
людей.
Самгин простился со стариком и ушел, убежденный, что хорошо, до конца, понял его. На этот раз он
вынес из уютной норы историка нечто беспокойное. Он чувствовал себя
человеком, который
не может вспомнить необходимое ему слово или впечатление, сродное только что пережитому. Шагая по уснувшей улице, под небом, закрытым одноцветно серой массой облаков, он смотрел в небо и щелкал пальцами, напряженно соображая: что беспокоит его?
—
Не выношу ригористов, чиновников и вообще кубически обтесанных
людей. Он вчера убеждал меня, что Якубовичу-Мельшину, революционеру и каторжанину,
не следовало переводить Бодлера, а он должен был переводить ямбы Поля Луи Курье. Ужас!
— Ради ее именно я решила жить здесь, — этим все сказано! — торжественно ответила Лидия. — Она и нашла мне этот дом, — уютный,
не правда ли? И всю обстановку, все такое солидное, спокойное. Я
не выношу новых вещей, — они, по ночам, трещат. Я люблю тишину. Помнишь Диомидова? «
Человек приближается к себе самому только в совершенной тишине». Ты ничего
не знаешь о Диомидове?
—
Не выношу кротких! Сделать бы меня всемирным Иродом, я бы как раз объявил поголовное истребление кротких, несчастных и любителей страдания.
Не уважаю кротких! Плохо с ними, неспособные они, нечего с ними делать.
Не гуманный я
человек, я как раз железо произвожу, а — на что оно кроткому? Сказку Толстого о «Трех братьях» помните? На что дураку железо, ежели он обороняться
не хочет? Избу кроет соломой, землю пашет сохой, телега у него на деревянном ходу, гвоздей потребляет полфунта в год.
Неточные совпадения
Человек, на котором останавливался этот взор,
не мог
выносить его.
По причине толщины, он уже
не мог ни в каком случае потонуть и как бы ни кувыркался, желая нырнуть, вода бы его все
выносила наверх; и если бы село к нему на спину еще двое
человек, он бы, как упрямый пузырь, остался с ними на верхушке воды, слегка только под ними покряхтывал да пускал носом и ртом пузыри.
Дуня из этого свидания по крайней мере
вынесла одно утешение, что брат будет
не один: к ней, Соне, к первой пришел он со своею исповедью; в ней искал он
человека, когда ему понадобился
человек; она же и пойдет за ним, куда пошлет судьба.
Но те
люди вынесли свои шаги, и потому они правы, а я
не вынес, и, стало быть, я
не имел права разрешить себе этот шаг».
Покойного Одинцова она едва
выносила (она вышла за него по расчету, хотя она, вероятно,
не согласилась бы сделаться его женой, если б она
не считала его за доброго
человека) и получила тайное отвращение ко всем мужчинам, которых представляла себе
не иначе как неопрятными, тяжелыми и вялыми, бессильно докучливыми существами.