Неточные совпадения
— Уничтожай его! — кричал Борис, и начинался любимейший момент игры: Варавку щекотали, он выл, взвизгивал, хохотал, его маленькие, острые глазки испуганно выкатывались, отрывая от себя детей одного за другим, он бросал их на диван, а они, снова наскакивая на него, тыкали пальцами ему в ребра, под колени. Клим никогда
не участвовал в этой
грубой и опасной игре, он стоял в стороне, смеялся и слышал густые крики Глафиры...
Клим нередко ощущал, что он тупеет от странных выходок Дронова, от его явной
грубой лжи. Иногда ему казалось, что Дронов лжет только для того, чтоб издеваться над ним. Сверстников своих Дронов
не любил едва ли
не больше, чем взрослых, особенно после того, как дети отказались играть с ним. В играх он обнаруживал много хитроумных выдумок, но был труслив и груб с девочками, с Лидией — больше других. Презрительно называл ее цыганкой, щипал, старался свалить с ног так, чтоб ей было стыдно.
Грубый тон Дронова
не возмущал Клима после того, как Макаров однажды сказал...
Макаровское недовольство миром раздражало Клима, казалось ему неумной игрой в философа,
грубым подражанием Томилину. Он сказал сердито и
не глядя на товарища...
Снова начали петь, и снова Самгину
не верилось, что бородатый человек с
грубым лицом и красными кулаками может петь так умело и красиво. Марина пела с яростью, но детонируя, она широко открывала рот, хмурила золотые брови, бугры ее грудей неприлично напрягались.
— Я — читала, —
не сразу отозвалась девушка. — Но, видите ли: слишком обнаженные слова
не доходят до моей души. Помните у Тютчева: «Мысль изреченная есть ложь». Для меня Метерлинк более философ, чем этот
грубый и злой немец. Пропетое слово глубже, значительней сказанного. Согласитесь, что только величайшее искусство — музыка — способна коснуться глубин души.
Но проповедь Кутузова становилась все более напористой и
грубой. Клим чувствовал, что Кутузов способен духовно подчинить себе
не только мягкотелого Дмитрия, но и его. Возражать Кутузову — трудно, он смотрит прямо в глаза, взгляд его холоден, в бороде шевелится обидная улыбочка. Он говорит...
— От этого ее
не могли отучить в школе. Ты думаешь — злословлю? Завидую? Нет, Клим, это
не то! — продолжала она, вздохнув. — Я думаю, что есть красота, которая
не возбуждает…
грубых мыслей, — есть?
— Да, да, — ты
не возражай! Если б я была красива, я бы возбуждала именно
грубые чувства…
— У меня нашлись общие знакомые с старухой Премировой. Славная старушка. Но ее племянница — ужасна! Она всегда такая
грубая и мрачная? Она
не говорит, а стреляет из плохого ружья. Ах, я забыла: она дала мне письмо для тебя.
Ему
не понравилось, что Иноков ездил с Лидией на дачу приглашать писателя Катина,
не нравилось, что этот
грубый парень так фамильярно раскачивается между Лидией и Спивак, наклоняясь с усмешечкой то к одной, то к другой.
— Критика — законна. Только — серебро и медь надобно чистить осторожно, а у нас металлы чистят тертым кирпичом, и это есть
грубое невежество, от которого вещи страдают. Европа весьма величественно распухла и многими домыслами своими, конечно, может гордиться. Но вот, например, европейская обувь, ботинки разные, ведь они
не столь удобны, как наш русский сапог, а мы тоже начали остроносые сапоги тачать, от чего нам нет никакого выигрыша, только мозоли на пальцах. Примерчик этот возьмите иносказательно.
Не сразу, отрывисто,
грубыми словами Иноков сказал, что Корвин поставляет мальчиков жрецам однополой любви, уже привлекался к суду за это, но его спас архиерей.
Самгин выпил рюмку коньяка, подождал, пока прошло ощущение ожога во рту, и выпил еще. Давно уже он
не испытывал столь острого раздражения против людей, давно
не чувствовал себя так одиноким. К этому чувству присоединялась тоскливая зависть, — как хорошо было бы обладать
грубой дерзостью Кутузова, говорить в лицо людей то, что думаешь о них. Сказать бы им...
Рындин — разорившийся помещик, бывший товарищ народовольцев, потом — толстовец, теперь — фантазер и анархист, большой, сутулый, лет шестидесяти, но очень моложавый; у него
грубое, всегда нахмуренное лицо, резкий голос, длинные руки. Он пользуется репутацией человека безгранично доброго, человека «
не от мира сего». Старший сын его сослан, средний — сидит в тюрьме, младший, отказавшись учиться в гимназии, ушел из шестого класса в столярную мастерскую. О старике Рындине Татьяна сказала...
Самгин отметил, что нижняя пуговица брюк Стратонова расстегнута, но это
не было ни смешным, ни неприличным, а только подчеркивало напряжение, в котором чувствовалось что-то как бы эротическое, что согласовалось с его крепким голосом и
грубой силой слов.
— Нет, — сказал Самгин. Рассказ он читал, но
не одобрил и потому
не хотел говорить о нем. Меньше всего Иноков был похож на писателя; в широком и как будто чужом пальто, в белой фуражке, с бородою, которая неузнаваемо изменила
грубое его лицо, он был похож на разбогатевшего мужика. Говорил он шумно, оживленно и, кажется, был нетрезв.
— Я здесь с утра до вечера, а нередко и ночую; в доме у меня — пустовато, да и грусти много, — говорила Марина тоном старого доверчивого друга, но Самгин, помня, какой
грубой, напористой была она, —
не верил ей.
— Я
не читал «Санина», — заговорил он, строго взглянув на Безбедова. — В изложении вашем — роман его —
грубая ирония, сатира на индивидуализм Ницше…
— Пермяков и еще двое взрослых, незнакомых,
не из кружка. Пермяков — самый
грубый и… грязный. Он им говорил: «Бейте насмерть!»
Тебя “отталкивает его
грубая ирония”, это потому, что ты
не чувствуешь его пафоса.
— Это ты — из деликатности, — сказала Варвара, задыхаясь. — Ах, какое подлое,
грубое животное Стратонов… Каменщик. Мерзавец… Для богатых баб… А ты — из гордости. Ты — такой чистый, честный. В тебе есть мужество…
не соглашаться с жизнью…
Голос у него был
грубый, бесцветный, неопределенного тона, и говорил он с сожалением, как будто считал своей обязанностью именно радовать людей и был огорчен тем, что в данном случае
не способен исполнить обязанность эту.
Климу Ивановичу Самгину казалось, что в
грубом юморе этой речи скрыто некое здоровое зерно, но он
не любил юмора, его отталкивала сатира, и ему особенно враждебны были типы людей, подобных Хотяинцеву, Харламову.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Тебе все такое
грубое нравится. Ты должен помнить, что жизнь нужно совсем переменить, что твои знакомые будут
не то что какой-нибудь судья-собачник, с которым ты ездишь травить зайцев, или Земляника; напротив, знакомые твои будут с самым тонким обращением: графы и все светские… Только я, право, боюсь за тебя: ты иногда вымолвишь такое словцо, какого в хорошем обществе никогда
не услышишь.
Осип, слуга, таков, как обыкновенно бывают слуги несколько пожилых лет. Говорит сурьёзно, смотрит несколько вниз, резонер и любит себе самому читать нравоучения для своего барина. Голос его всегда почти ровен, в разговоре с барином принимает суровое, отрывистое и несколько даже
грубое выражение. Он умнее своего барина и потому скорее догадывается, но
не любит много говорить и молча плут. Костюм его — серый или синий поношенный сюртук.
Но он упустил из виду, во-первых, что народы даже самые зрелые
не могут благоденствовать слишком продолжительное время,
не рискуя впасть в
грубый материализм, и, во-вторых, что, собственно, в Глупове благодаря вывезенному из Парижа духу вольномыслия благоденствие в значительной степени осложнялось озорством.
И хотя очевидно, что материализм столь
грубый не мог продолжительное время питать общество, но в качестве новинки он нравился и даже опьянял.
Избалованные пятью последовательными градоначальничествами, доведенные почти до ожесточения
грубою лестью квартальных, они возмечтали, что счастье принадлежит им по праву и что никто
не в силах отнять его у них.