Неточные совпадения
— Человек — это мыслящий орган природы,
другого значения он
не имеет. Посредством человека материя стремится познать саму себя. В этом — все.
Вообще пред ним все чаще являлось нечто сновидное, такое, чего ему
не нужно было видеть. Зачем нужна глупая сцена ловли воображаемого сома, какой смысл в нелепом смехе Лютова и хромого мужика?
Не нужно было видеть тягостную возню с колоколом и многое
другое, что,
не имея смысла, только отягощало память.
— Очень
имеют. Особенно — мелкие и которые часто в руки берешь. Например — инструменты: одни любят вашу руку,
другие — нет. Хоть брось. Я вот
не люблю одну актрису, а она дала мне починить старинную шкатулку, пустяки починка.
Не поверите: я долго бился —
не мог справиться.
Не поддается шкатулка. То палец порежу, то кожу прищемлю, клеем ожегся. Так и
не починил. Потому что шкатулка знала:
не люблю я хозяйку ее.
— Нет, погоди:
имеем две критики, одну — от тоски по правде,
другую — от честолюбия. Христос рожден тоской по правде, а — Саваоф? А если в Гефсиманском-то саду чашу страданий
не Саваоф Христу показал, а — Сатана, чтобы посмеяться? Может, это и
не чаша была, а — кукиш? Юноши, это вам надлежит решить…
«Раздавили и — любуются фальшфейерами, лживыми огнями. Макаров прав: люди — это икра. Почему
не я сказал это, а — он?.. И Диомидов прав, хотя глуп: людям следует разъединиться, так они виднее и понятней
друг другу. И каждый должен
иметь место для единоборства. Один на один люди удобопобеждаемее…»
Предполагая на
другой же день отправиться домой, с вокзала он проехал к Варваре,
не потому, что хотел видеть ее, а для того, чтоб строго внушить Сомовой: она
не имеет права сажать ему на шею таких субъектов, как Долганов, человек, несомненно, из того угла, набитого невероятным и уродливым, откуда вылезают Лютовы, Дьякона, Диомидовы и вообще люди с вывихнутыми мозгами.
— Вот вы пишете: «Двух станов
не боец» — я
не имею желания быть даже и «случайным гостем» ни одного из них», — позиция совершенно невозможная в наше время! Запись эта противоречит
другой, где вы рисуете симпатичнейший образ старика Козлова, восхищаясь его знанием России, любовью к ней. Любовь, как вера, без дел — мертва!
—
Не беспокойтесь, — подтвердил Иван Петрович. — Ни к чему
другому не имею касательства. Да если бы даже
имел, и тогда — ваш слуга! Потому что вы и супруга ваша для меня — первые люди, которые…
— Никаких
других защитников, кроме царя,
не имеем, — всхлипывал повар. — Я — крепостной человек, дворовый, — говорил он, стуча красным кулаком в грудь. — Всю жизнь служил дворянству… Купечеству тоже служил, но — это мне обидно! И, если против царя пошли купеческие дети, Клим Иванович, — нет, позвольте…
— Но — нет! Хлыстовство — балаган. За ним скрывалось что-то
другое. Хлыстовство — маскировка. Она была жадна, деньги любила. Муж ее давал мне на нужды партии щедрее. Я смотрел на него как на кандидата в революционеры.
Имел основания. Он и о деревне правильно рассуждал, в эсеры
не годился. Да, вот что я могу сказать о ней.
— Есть факты
другого порядка и
не менее интересные, — говорил он, получив разрешение. — Какое участие принимало правительство в организации балканского союза? Какое отношение
имеет к балканской войне, затеянной тотчас же после итало-турецкой и, должно быть, ставящей целью своей окончательный разгром Турции?
Не хочет ли буржуазия угостить нас новой войной? С кем? И — зачем? Вот факты и вопросы, о которых следовало бы подумать интеллигенции.
— Н-да, промахнулись. Ну — ничего, народа у нас хватит. — Подумал, мигнул: — Ну, все ж особо торопиться
не следует. Война ведь тоже
имеет свои качества. Уж это всегда так: в одну сторону — вред, в
другую — польза.
— Тогда, это… действительно —
другое дело! — выговорил Харламов,
не скрывая иронии. — Но, видите ли: мне точно известно, что в 905 году капитан Вельяминов был подпоручиком Псковского полка и командовал ротой его, которая расстреливала людей у Александровского сквера. Псковский полк
имеет еще одну историческую заслугу пред отечеством: в 831 году он укрощал польских повстанцев…
Вместо того, чтоб ненавидеть смерть, она, лишившись своих малюток, возненавидела жизнь. Это-то и надобно для христианства, для этой полной апотеозы смерти — пренебрежение земли, пренебрежение тела
не имеет другого смысла. Итак, гонение на все жизненное, реалистическое, на наслаждение, на здоровье, на веселость на привольное чувство существования. И Лариса Дмитриевна дошла до того, что не любила ни Гете, ни Пушкина.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет!
Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать
не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно
имеете нужду в деньгах или в чем
другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Хлестаков. Нет,
не хочу! Я знаю, что значит на
другую квартиру: то есть — в тюрьму. Да какое вы
имеете право? Да как вы смеете?.. Да вот я… Я служу в Петербурге. (Бодрится.)Я, я, я…
Правдин. Ваша ко мне дружба тем лестнее, что вы
не можете
иметь ее к
другим, кроме таких…
Правдин. Я поведу его в мою комнату.
Друзья, давно
не видавшись, о многом говорить
имеют.
Стародум. Льстец есть тварь, которая
не только о
других, ниже о себе хорошего мнения
не имеет. Все его стремление к тому, чтоб сперва ослепить ум у человека, а потом делать из него, что ему надобно. Он ночной вор, который сперва свечу погасит, а потом красть станет.