Неточные совпадения
Он вообще был недоволен своим лицом, находя черты его
мелкими,
не отражающими всю сложность его души.
Думать мешали напряженно дрожащие и как бы готовые взорваться опаловые пузыри вокруг фонарей. Они создавались из
мелких пылинок тумана, которые, непрерывно вторгаясь в их сферу, так же непрерывно выскакивали из нее,
не увеличивая и
не умаляя объема сферы. Эта странная игра радужной пыли была почти невыносима глазу и возбуждала желание сравнить ее с чем-то, погасить словами и
не замечать ее больше.
Она
не слушала; задыхаясь и кашляя, наклонясь над его лицом и глядя в смущенные глаза его глазами, из которых все падали слезы,
мелкие и теплые, она шептала...
Приехав домой, он только что успел раздеться, как явились Лютов и Макаров. Макаров, измятый, расстегнутый, сиял улыбками и осматривал гостиную, точно любимый трактир, где он давно
не был. Лютов, весь фланелевый, в ярко-желтых ботинках, был ни с чем несравнимо нелеп. Он сбрил бородку, оставив реденькие усики кота, это неприятно обнажило его лицо, теперь оно показалось Климу лицом монгола, толстогубый рот Лютова
не по лицу велик, сквозь улыбку, судорожную и кривую, поблескивают
мелкие, рыбьи зубы.
Клим ничего
не понял. Он и девицы прикованно смотрели, как горбатенькая торопливо и ловко стаскивала со ступенек детей, хватая их цепкими лапками хищной птицы, почти бросала полуголые тела на землю, усеянную
мелкой щепой.
Все сказанное матерью ничем
не задело его, как будто он сидел у окна, а за окном сеялся
мелкий дождь. Придя к себе, он вскрыл конверт, надписанный крупным почерком Марины, в конверте оказалось письмо
не от нее, а от Нехаевой. На толстой синеватой бумаге, украшенной необыкновенным цветком, она писала, что ее здоровье поправляется и что, может быть, к средине лета она приедет в Россию.
— Очень имеют. Особенно —
мелкие и которые часто в руки берешь. Например — инструменты: одни любят вашу руку, другие — нет. Хоть брось. Я вот
не люблю одну актрису, а она дала мне починить старинную шкатулку, пустяки починка.
Не поверите: я долго бился —
не мог справиться.
Не поддается шкатулка. То палец порежу, то кожу прищемлю, клеем ожегся. Так и
не починил. Потому что шкатулка знала:
не люблю я хозяйку ее.
—
Мелкие вещи непокорнее больших. Камень можно обойти, можно уклониться от него, а от пыли —
не скроешься, иди сквозь пыль.
Не люблю делать
мелкие вещи, — вздыхал он, виновато улыбаясь, и можно было думать, что улыбка теплится
не внутри его глаз, а отражена в них откуда-то извне. Он делал смешные открытия...
Да, это именно он отсеял и выставил вперед лучших своих, и хорошо, что все другие люди, щеголеватее одетые, но более
мелкие,
не столь видные, покорно встали за спиной людей труда, уступив им первое место.
Казалось, что зрачки его узких глаз
не круглы и
не гладки, как у всех обыкновенных людей, а слеплены из
мелких, острых кристалликов.
«Ведь
не подкупает же меня его физическая сила и ловкость?» — догадывался он, хмурясь, и все более ясно видел, что один человек стал
мельче, другой — крупнее.
Профессоров Самгин слушал с той же скукой, как учителей в гимназии. Дома, в одной из чистеньких и удобно обставленных меблированных комнат Фелицаты Паульсен, пышной дамы лет сорока, Самгин записывал свои мысли и впечатления
мелким, но четким почерком на листы синеватой почтовой бумаги и складывал их в портфель, подарок Нехаевой.
Не озаглавив свои заметки, он красиво, рондом, написал на первом их листе...
«Семейные бани И. И. Домогайлова сообщают, что в дворянском отделении устроен для мужчин душ профессора Шарко, а для дам ароматические ванны», — читал он, когда в дверь постучали и на его крик: «Войдите!» вошел курчавый ученик Маракуева — Дунаев. Он никогда
не бывал у Клима, и Самгин встретил его удивленно, поправляя очки. Дунаев, как всегда, улыбался,
мелкие колечки густейшей бороды его шевелились, а нос как-то странно углубился в усы, и шагал Дунаев так, точно он ожидал, что может провалиться сквозь пол.
Он сел и начал разглаживать на столе измятые письма. Третий листок он прочитал еще раз и, спрятав его между страниц дневника,
не спеша начал разрывать письма на
мелкие клочки. Бумага была крепкая, точно кожа. Хотел разорвать и конверт, но в нем оказался еще листок тоненькой бумаги, видимо, вырванной из какой-то книжки.
Уезжая, он чувствовал себя в
мелких мыслях, но находил, что эти мысли, навязанные ему извне, насильно и вообще всегда
не достойные его, на сей раз обещают сложиться в какое-то определенное решение. Но, так как всякое решение есть самоограничение, Клим
не спешил выяснить его.
Путь Самгину преграждала группа гостей, среди ее — два знакомых адвоката, одетые как на суде, во фраках, перед ними — тощий мужик, в синей, пестрядинной рубахе, подпоясанный мочальной веревкой, в синих портках, на ногах — новенькие лапти, а на голове рыжеватый паричок; маленькое,
мелкое лицо его оклеено комически растрепанной бородкой, и был он похож
не на мужика, а на куплетиста из дешевого трактира.
Чешуйчатые ноги ее почти
не касались пола, тяжелые космы волос, переплетенных водорослями, оттягивали голову ее назад,
мелкие, рыбьи зубы ее блестели голодно и жадно.
— А Любаша еще
не пришла, — рассказывала она. — Там ведь после того, как вы себя почувствовали плохо, ад кромешный был. Этот баритон — о, какой удивительный голос! — он оказался веселым человеком, и втроем с Гогиным, с Алиной они бог знает что делали! Еще? — спросила она, когда Клим, выпив, протянул ей чашку, — но чашка соскользнула с блюдца и, упав на пол, раскололась на
мелкие куски.
—
Не знаю, — сказала Гогина. — Но я много видела и вижу этих ветеранов революции. Романтизм у них выхолощен, и осталась на месте его
мелкая, личная злость. Посмотрите, как они
не хотят понять молодых марксистов, именно —
не хотят.
Варвара сидела на борту, заинтересованно разглядывая казака, рулевой добродушно улыбался, вертя колесом; он уже поставил баркас носом на мель и заботился, чтоб течение
не сорвало его; в машине ругались два голоса, стучали молотки, шипел и фыркал пар. На взморье, гладко отшлифованном солнцем и тишиною, точно нарисованные, стояли баржи, сновали, как жуки,
мелкие суда, мухами по стеклу ползали лодки.
Варвара сидела у борта, держась руками за перила, упираясь на руки подбородком, голова ее дрожала
мелкой дрожью, непокрытые волосы шевелились. Клим стоял рядом с нею, вполголоса вспоминая стихи о море, говорить громко было неловко, хотя все пассажиры давно уже пошли спать. Стихов он знал
не много, они скоро иссякли, пришлось говорить прозой.
— Хороших людей я
не встречал, — говорил он, задумчиво и печально рассматривая вилку. — И — надоело мне у собаки блох вычесывать, — это я про свою должность. Ведь — что такое вор, Клим Иванович, если правду сказать?
Мелкая заноза, именно — блоха! Комар, так сказать. Без нужды и комар
не кусает. Конечно — есть ребята, застарелые в преступности. Но ведь все живем по нужде, а
не по евангелию. Вот — явилась нужда привести фабричных на поклон прославленному царю…
— То есть
не по поручению, а по случаю пришлось мне поймать на деле одного полотера, он замечательно приспособился воровать
мелкие вещи, — кольца, серьги, броши и вообще. И вот, знаете, наблюдаю за ним. Натирает он в богатом доме паркет. В будуаре-с. Мальчишку-помощника выслал, живенько открыл отмычкой ящик в трюмо, взял что следовало и погрузил в мастику. Прелестно. А затем-с…
Его
не слушали. Рассеянные по комнате люди, выходя из сумрака, из углов, постепенно и как бы против воли своей, сдвигались к столу. Бритоголовый встал на ноги и оказался длинным, плоским и по фигуре похожим на Дьякона. Теперь Самгин видел его лицо, — лицо человека, как бы только что переболевшего какой-то тяжелой, иссушающей болезнью, собранное из
мелких костей, обтянутое старчески желтой кожей; в темных глазницах сверкали маленькие, узкие глаза.
По пути домой он застрял на почтовой станции, где
не оказалось лошадей, спросил самовар, а пока собирали чай, неохотно посыпался
мелкий дождь, затем он стал гуще, упрямее, крупней, — заиграли синие молнии, загремел гром, сердитым конем зафыркал ветер в печной трубе — и начал хлестать, как из ведра, в стекла окон.
Черты лица были
мелки и
не очень подвижны, но казалось, что неподвижна кожа, хорошо дисциплинированная постоянным напряжением какой-то большой, сердечной думы.
Неприятно смущенный бесцеремонным вторжением, Самгин сказал, что у него много работы, но Лютов,
не слушая, наливая рюмки, ехидствовал, обнажая
мелкие, желтые зубы.
И все-таки он был поражен, даже растерялся, когда, шагая в поредевшем хвосте толпы, вышел на Дворцовую площадь и увидал, что люди впереди его становятся карликами.
Не сразу можно было понять, что они падают на колени, падали они так быстро, как будто невидимая сила подламывала им ноги. Чем дальше по направлению к шоколадной массе дворца, тем более
мелкими казались обнаженные головы людей; площадь была вымощена ими, и в хмурое, зимнее небо возносился тысячеголосый рев...
Но и пение ненадолго прекратило ворчливый ропот людей, давно знакомых Самгину, — людей, которых он считал глуповатыми и чуждыми вопросов политики. Странно было слышать и
не верилось, что эти анекдотические люди, погруженные в свои
мелкие интересы, вдруг расширили их и вот уже говорят о договоре с Германией, о кабале бюрократов, пожалуй, более резко, чем газеты, потому что говорят просто.
— Совершенно верно, — с радостью воскликнул Топорков. — Кажется, это Герье сказал: «Наилучше удобряет землю
мелкий дождь, а
не бурные ливни».
Серенький день был успокоительно обычен и
не очень холоден, хотя вздыхал суховатый ветер и лениво сеялся редкий,
мелкий снег.
Мысли были
мелкие, и это даже
не мысли, а мутные пятна человеческих лиц, разные слова, крики, жесты — сор буйного дня.
— Я — знаю, ты меня презираешь. За что? За то, что я недоучка? Врешь, я знаю самое настоящее — пакости
мелких чертей, подлинную, неодолимую жизнь. И черт вас всех возьми со всеми вашими революциями, со всем этим маскарадом самомнения, ничего вы
не знаете,
не можете,
не сделаете — вы, такие вот сухари с миндалем!..
— Должно быть, схулиганил кто-нибудь, — виновато сказал Митрофанов. — А может, захворал. Нет, — тихонько ответил он на осторожный вопрос Самгина, — прежним делом
не занимаюсь. Знаете, — пред лицом свободы как-то уж недостойно
мелких жуликов ловить. Праздник, и все лишнее забыть хочется, как в прощеное воскресенье. Притом я попал в подозрение благонадежности, меня, конечно, признали недопустимым…
«Москва опустила руки», — подумал он, шагая по бульварам странно притихшего города. Полдень, а людей на улицах немного и все больше
мелкие обыватели; озабоченные, угрюмые, небольшими группами они стояли у ворот, куда-то шли, тоже по трое, по пяти и более. Студентов было
не заметно, одинокие прохожие — редки,
не видно ни извозчиков, ни полиции, но всюду торчали и мелькали мальчишки, ожидая чего-то.
Раскалывая сахар на
мелкие кусочки, Анфимьевна
не торопясь, ворчливо и равнодушно начала рассказывать...
— Что ты будешь делать?
Не хочет народ ничего,
не желает! Сам царь поклонился ему, дескать — прости, войну действительно проиграл я
мелкой нации, — стыжусь! А народ
не сочувствует…
— Еду охранять поместье, завод какого-то сенатора, администратора, вообще — лица с весом! Четвертый раз в этом году.
Мелкая сошка, ну и суют куда другого
не сунешь. Семеновцы — Мин, Риман, вообще — немцы, за укрощение России получат на чаишко… здорово получат! А я, наверное, получу колом по башке. Или — кирпичом… Пейте, французский…
— Печально, когда человек сосредоточивается на плотском своем существе и на разуме, отметая или угнетая дух свой, начало вселенское. Аристотель в «Политике» сказал, что человек вне общества — или бог или зверь. Богоподобных людей —
не встречала, а зверье среди них —
мелкие грызуны или же барсуки, которые защищают вонью жизнь свою и нору.
«Прошлое», — подумал он и,
не прибавив «мое», стал разрывать на
мелкие клочья памятники дешевого свободомыслия и юношеского своего увлечения.
«Из царства
мелких необходимостей в царство свободы», — мысленно усмехнулся он и вспомнил, что вовсе
не напрягал воли для такого прыжка.
— Сочинениям Толстого никто
не верит, это ведь
не Брюсов календарь, а романы-с, да-с, — присвистывая, говорил рябой, и лицо его густо покрывалось
мелкими багровыми пятнами.
Самгин чувствовал себя в потоке
мелких мыслей, они проносились, как пыльный ветер по комнате, в которой открыты окна и двери. Он подумал, что лицо Марины мало подвижно, яркие губы ее улыбаются всегда снисходительно и насмешливо; главное в этом лице — игра бровей, она поднимает и опускает их, то — обе сразу, то — одну правую, и тогда левый глаз ее блестит хитро. То, что говорит Марина,
не так заразительно, как мотив: почему она так говорит?
«Мог застрелить, — думал Самгин, быстро шагая к дому под
мелким, но редким и ленивым дождем. — Это
не спасло бы его, но… мог!»
Официант
не понравился ему, — говорил он пренебрежительно, светленькие усики его щетинились неприятно, а короткая верхняя губа, приподнимаясь, обнажала
мелкие, острые зубы.
— «Люди любят, чтоб их любили, — с удовольствием начала она читать. — Им нравится, чтоб изображались возвышенные и благородные стороны души. Им
не верится, когда перед ними стоит верное, точное, мрачное, злое. Хочется сказать: «Это он о себе». Нет, милые мои современники, это я о вас писал мой роман о
мелком бесе и жуткой его недотыкомке. О вас».
— Над этим стоит подумать! Тут
не в том смысл, что бесы Сологуба значительно уродливее и
мельче бесов Достоевского, а — как ты думаешь: в чем? Ах, да, ты
не читал! Возьми, интересно.
«Она очень свободно открывает себя предо мною. Я — ничего
не мог сказать ей о себе, потому что ничего
не утверждаю. Она — что-то утверждает. Утверждает — нелепость. Возможно, что она обманывает себя сознательно, для того чтоб
не видеть бессмыслицы. Ради самозащиты против
мелкого беса…»
— Маркович, ювелир, ростовщик — насыпал за витриной
мелких дешевеньких камешков, разного цвета, а среди них бросил пяток крупных. Крупные-то — фальшивые, я — знаю, мне это Левка, сын его, сказал. Вот вам и хорошие люди! Их выдумывают для поучения, для меня: «Стыдись, Валентин Безбедов!» А мне — нисколько
не стыдно.
Самгин взглянул в неряшливую серую бороду на бледном, отечном лице и сказал, что
не имеет времени, просит зайти в приемные часы. Человек ткнул пальцем в свою шапку и пошел к дверям больницы, а Самгин — домой, определив, что у этого человека, вероятно,
мелкое уголовное дело. Человек явился к нему ровно в четыре часа, заставив Самгина подумать...