Неточные совпадения
Постепенно начиналась скептическая критика «значения личности в процессе творчества истории», — критика, которая через десятки лет уступила
место неумеренному восторгу пред новым героем, «белокурой бестией» Фридриха Ницше. Люди быстро умнели и, соглашаясь с Спенсером, что «из свинцовых инстинктов
не выработаешь золотого поведения», сосредоточивали силы и таланты
свои на «самопознании»,
на вопросах индивидуального бытия. Быстро подвигались к приятию лозунга «наше время —
не время широких задач».
Еще недавно вещи, привычные глазу, стояли
на своих местах,
не возбуждая интереса к ним, но теперь они чем-то притягивали к себе, тогда как другие, интересные и любимые, теряли
свое обаяние.
Были часы, когда Климу казалось, что он нашел
свое место,
свою тропу. Он жил среди людей, как между зеркал, каждый человек отражал в себе его, Самгина, и в то же время хорошо показывал ему
свои недостатки. Недостатки ближних очень укрепляли взгляд Клима
на себя как
на человека умного, проницательного и своеобразного. Человека более интересного и значительного, чем сам он, Клим еще
не встречал.
Самгин наклонил голову, чтобы скрыть улыбку. Слушая рассказ девицы, он думал, что и по фигуре и по характеру она была бы
на своем месте в водевиле, а
не в драме. Но тот факт, что
на долю ее все-таки выпало участие в драме, несколько тронул его; он ведь был уверен, что тоже пережил драму. Однако он
не сумел выразить чувство, взволновавшее его, а два последние слова ее погасили это чувство. Помолчав, он спросил вполголоса...
«А — что бы я сказал
на месте царя?» — спросил себя Самгин и пошел быстрее. Он
не искал ответа
на свой вопрос, почувствовав себя смущенным догадкой о возможности
своего сродства с царем.
И только мрачный человек в потертом пальто и дворянской фуражке
не побоялся высказать откровенно
свой взгляд: отодвинув Самгина плечом, он встал
на его
место и сказал басом...
Как всегда, ее вкусный голос и речь о незнакомом ему заставили Самгина поддаться обаянию женщины, и он
не подумал о значении этой просьбы, выраженной тоном человека, который говорит о забавном, о капризе
своем. Только
на месте, в незнакомом и неприятном купеческом городе, собираясь в суд, Самгин сообразил, что согласился участвовать в краже документов. Это возмутило его.
Явился слуга со счетом, Самгин поцеловал руку женщины, ушел, затем, стоя посредине
своей комнаты, закурил, решив идти
на бульвары. Но,
не сходя с
места, глядя в мутно-серую пустоту за окном, над крышами, выкурил всю папиросу, подумал, что, наверное, будет дождь, позвонил, спросил бутылку вина и взял новую книгу Мережковского «Грядущий хам».
—
На кой черт надо помнить это? — Он выхватил из пазухи гранки и высоко взмахнул ими. — Здесь идет речь
не о временном союзе с буржуазией, а о полной, безоговорочной сдаче ей всех позиций критически мыслящей разночинной интеллигенции, — вот как понимает эту штуку рабочий, приятель мой, эсдек, большевичок… Дунаев. Правильно понимает. «Буржуазия, говорит,
свое взяла, у нее конституция есть, а — что выиграла демократия, служилая интеллигенция?
Место приказчика у купцов?» Это — «соль земли» в приказчики?
«Мужественный и умный человек. Во Франции он был бы в парламенте депутатом от
своего города. Ловцов — деревенский хулиган. Хитрая деревня посылает его вперед, ставит
на трудные
места как человека, который ей
не нужен, которого
не жалко».
— Вот у вас все так: можно и не мести, и пыли не стирать, и ковров не выколачивать. А на новой квартире, — продолжал Илья Ильич, увлекаясь сам живо представившейся ему картиной переезда, — дня в три не разберутся, все
не на своем месте: картины у стен, на полу, галоши на постели, сапоги в одном узле с чаем да с помадой. То, глядишь, ножка у кресла сломана, то стекло на картине разбито или диван в пятнах. Чего ни спросишь, — нет, никто не знает — где, или потеряно, или забыто на старой квартире: беги туда…
Садовник, разговаривавший с Тарасом, сидел
не на своем месте и ушел на свое, так что подле и против Тараса были три места. Трое рабочих сели на этих местах, но, когда Нехлюдов подошел к ним, вид его господской одежды так смутил их, что они встали, чтобы уйти, но Нехлюдов просил их остаться, а сам присел на ручку лавки к проходу.
Стояло и торчало где-то какое-то существо или предмет, вроде как торчит что-нибудь иногда пред глазом, и долго, за делом или в горячем разговоре, не замечаешь его, а между тем видимо раздражаешься, почти мучаешься, и наконец-то догадаешься отстранить негодный предмет, часто очень пустой и смешной, какую-нибудь вещь, забытую
не на своем месте, платок, упавший на пол, книгу, не убранную в шкаф, и проч., и проч.
Неточные совпадения
Тем
не менее вопрос «охранительных людей» все-таки
не прошел даром. Когда толпа окончательно двинулась по указанию Пахомыча, то несколько человек отделились и отправились прямо
на бригадирский двор. Произошел раскол. Явились так называемые «отпадшие», то есть такие прозорливцы, которых задача состояла в том, чтобы оградить
свои спины от потрясений, ожидающихся в будущем. «Отпадшие» пришли
на бригадирский двор, но сказать ничего
не сказали, а только потоптались
на месте, чтобы засвидетельствовать.
С ними происходило что-то совсем необыкновенное. Постепенно, в глазах у всех солдатики начали наливаться кровью. Глаза их, доселе неподвижные, вдруг стали вращаться и выражать гнев; усы, нарисованные вкривь и вкось, встали
на свои места и начали шевелиться; губы, представлявшие тонкую розовую черту, которая от бывших дождей почти уже смылась, оттопырились и изъявляли намерение нечто произнести. Появились ноздри, о которых прежде и в помине
не было, и начали раздуваться и свидетельствовать о нетерпении.
Он
не был ни технолог, ни инженер; но он был твердой души прохвост, а это тоже
своего рода сила, обладая которою можно покорить мир. Он ничего
не знал ни о процессе образования рек, ни о законах, по которому они текут вниз, а
не вверх, но был убежден, что стоит только указать: от сих
мест до сих — и
на протяжении отмеренного пространства наверное возникнет материк, а затем по-прежнему, и направо и налево, будет продолжать течь река.
Строился новый город
на новом
месте, но одновременно с ним выползало
на свет что-то иное, чему еще
не было в то время придумано названия и что лишь в позднейшее время сделалось известным под довольно определенным названием"дурных страстей"и"неблагонадежных элементов". Неправильно было бы, впрочем, полагать, что это"иное"появилось тогда в первый раз; нет, оно уже имело
свою историю…
Рапортовал так: коли хлеба
не имеется, так по крайности пускай хоть команда прибудет. Но ни
на какое
свое писание ни из какого
места ответа
не удостоился.