«Возможно, даже наверное, она безжалостна к людям и хитрит. Она — человек
определенной цели. У нее есть оправдание: ее сектантство, желание создать какую-то новую церковь. Но нет ничего, что намекало бы на неискренность ее отношения ко мне. Она бывает груба со мной на словах, но она вообще грубовата».
Теперь, когда Тагильский перешел от пейзажа к жанру, внимание к его словам заострилось еще более и оно уже ставило пред собою
определенную цель: оспорить сходство мысли, найти и утвердить различие.
Это был покупатель со строго
определенной целью — купить «серебряный звон», а не «на грош пятаков». Близок к нему был еще один «чайник», не пропускавший ни одного воскресенья, скупавший, не выжиливая копеечку, и фарфор, и хрусталь, и картины…
Помимо того, сведения собираются администрацией без всякой
определенной цели, лишь мимоездом, причем исследователь вовсе не соображается с этнографическою картой, а действует произвольно.
— Нет, друг мой, мне с вами нельзя жить. Я так долго жил без всякой
определенной цели. Теперь мне легко. Это только так кажется, что я расстроен, а я в самом деле очень, очень спокоен.
Неточные совпадения
«Если действительно все это дело сделано было сознательно, а не по-дурацки, если у тебя действительно была
определенная и твердая
цель, то каким же образом ты до сих пор даже и не заглянул в кошелек и не знаешь, что тебе досталось, из-за чего все муки принял и на такое подлое, гадкое, низкое дело сознательно шел? Да ведь ты в воду его хотел сейчас бросить, кошелек-то, вместе со всеми вещами, которых ты тоже еще не видал… Это как же?»
Таким образом (то есть в
целях будущего), не церковь должна искать себе
определенного места в государстве, как «всякий общественный союз» или как «союз людей для религиозных
целей» (как выражается о церкви автор, которому возражаю), а, напротив, всякое земное государство должно бы впоследствии обратиться в церковь вполне и стать не чем иным, как лишь церковью, и уже отклонив всякие несходные с церковными свои
цели.
О прочих соседях умалчиваю, хотя их была
целая масса. В памяти моей осталось о них так мало
определенного, что обременять внимание читателей воспоминанием об этой безличной толпе было бы совершенно излишне.
И вот в связи с этим мне вспоминается очень
определенное и яркое настроение. Я стою на дворе без дела и без
цели. В руках у меня ничего нет. Я без шапки. Стоять на солнце несколько неприятно… Но я совершенно поглощен мыслью. Я думаю, что когда стану большим, сделаюсь ученым или доктором, побываю в столицах, то все же никогда, никогда не перестану верить в то, во что так хорошо верит мой отец, моя мать и я сам.
Деятели 60-х годов, которые производили реформы, могут быть названы либералами, но это не было связано с
определенной идеологией, с
целым миросозерцанием.