Неточные совпадения
В кошомной юрте сидели
на корточках девять человек киргиз чугунного цвета; семеро из них с великой силой дули в длинные трубы из какого-то глухого к музыке дерева; юноша, с невероятно широким переносьем и черными глазами где-то около ушей, дремотно бил в бубен, а игрушечно маленький старичок с
лицом, обросшим зеленоватым мохом, ребячливо колотил руками по котлу, обтянутому кожей
осла.
Свалив солдата с лошади, точно мешок, его повели сквозь толпу, он
оседал к земле, неслышно кричал, шевеля волосатым ртом,
лицо у него было синее, как лед, и таяло, он плакал. Рядом с Климом стоял человек в куртке, замазанной красками, он был выше
на голову, его жесткая борода холодно щекотала ухо Самгина.
Елена что-то говорила вполголоса, но он не слушал ее и, только поймав слова: «Каждый привык защищать что-нибудь», — искоса взглянул
на нее. Она стояла под руку с ним, и ее подкрашенное
лицо было озабочено, покрыто тенью печали, как будто
на нем
осела серая пыль, поднятая толпой, колебавшаяся над нею прозрачным облаком.
Влажные жары сильно истомляют людей и животных. Влага
оседает на лицо, руки и одежду, бумага становится вокхою [Местное выражение, означающее сырой, влажный на ощупь, но не мокрый предмет.] и перестает шуршать, сахар рассыпается, соль и мука слипаются в комки, табак не курится; на теле часто появляется тропическая сыпь.
Тишина. Падают сверху, с ужасающей быстротой растут на глазах — куски синих башен и стен, но им еще часы — может быть, дни — лететь сквозь бесконечность; медленно плывут невидимые нити,
оседают на лицо — и никак их не стряхнуть, никак не отделаться от них.
Неточные совпадения
Газетный писатель-романист и автор многих сценок и очерков А. М. Пазухин поспорил с издателем «Развлечения», что он сведет рощу. Он добыл фотографию Хомякова и через общего знакомого послал гранку,
на которой была карикатура:
осел, с
лицом Хомякова, гуляет в роще…
О медицинской помощи, о вызове доктора к заболевшему работнику тогда, конечно, никому не приходило в голову. Так Антось лежал и тихо стонал в своей норе несколько дней и ночей. Однажды старик сторож, пришедший проведать больного, не получил отклика. Старик сообщил об этом
на кухне, и Антося сразу стали бояться. Подняли капитана, пошли к мельнице скопом. Антось лежал
на соломе и уже не стонал.
На бледном
лице осел иней…
Вдруг мать тяжело взметнулась с пола, тотчас снова
осела, опрокинулась
на спину, разметав волосы по полу; ее слепое, белое
лицо посинело, и, оскалив зубы, как отец, она сказала страшным голосом:
Круглые, крошечные руки у меня
на рукаве, круглые синие глаза: это она, О. И вот как-то вся скользит по стене и
оседает наземь. Комочком согнулась там, внизу,
на холодных ступенях, и я — над ней, глажу ее по голове, по
лицу — руки мокрые. Так: будто я очень большой, а она — совсем маленькая — маленькая часть меня же самого. Это совершенно другое, чем I, и мне сейчас представляется: нечто подобное могло быть у древних по отношению к их частным детям.
Они быстро шагали по улице и,
на лету схватывая слова друг друга, торопливо перекидывались ими, всё более возбуждаясь, всё ближе становясь друг к другу. Оба ощущали радость, видя, что каждый думает так же, как и другой, эта радость ещё более поднимала их. Снег, падавший густыми хлопьями, таял
на лицах у них,
оседал на одежде, приставал к сапогам, и они шли в мутной кашице, бесшумно кипевшей вокруг них.