Остались сидеть только шахматисты, все остальное офицерство, человек шесть, постепенно подходило к столу, становясь по другую сторону его против Тагильского, рядом с толстяком. Самгин заметил, что все они смотрят на Тагильского хмуро, сердито, лишь один равнодушно ковыряет зубочисткой в зубах. Рыжий
офицер стоял рядом с Тагильским, на полкорпуса возвышаясь над ним… Он что-то сказал — Тагильский ответил громко...
Неточные совпадения
— Ваша фамилия? — спросил его жандармский
офицер и, отступив от кровати на шаг, встал рядом с человеком в судейском мундире; сбоку от них
стоял молодой солдат, подняв руку со свечой без подсвечника, освещая лицо Клима; дверь в столовую закрывала фигура другого жандарма.
Клим Самгин, бросив на стол деньги, поспешно вышел из зала и через минуту, застегивая пальто,
стоял у подъезда ресторана. Три
офицера, все с праздничными лицами, шли в ногу, один из них задел Самгина и весело сказал...
Служитель нагнулся, понатужился и, сдвинув кресло, покатил его. Самгин вышел за ворота парка, у ворот, как два столба,
стояли полицейские в пыльных, выгоревших на солнце шинелях. По улице деревянного городка бежал ветер, взметая пыль, встряхивая деревья; под забором сидели и лежали солдаты, человек десять, на тумбе сидел унтер-офицер, держа в зубах карандаш, и смотрел в небо, там летала стая белых голубей.
Лицом к солдатам
стоял офицер, спина его крест-накрест связана ремнями, размахивая синенькой полоской обнаженной шашки, указывая ею в сторону Зимнего дворца, он, казалось, собирался перепрыгнуть через солдат, другой
офицер, чернобородый, в белых перчатках,
стоял лицом к Самгину, раскуривая папиросу, вспыхивали спички, освещая его глаза.
Слышал, как рыжий
офицер,
стоя лицом к солдатам, матерно ругался, грозя кулаком в перчатке, тыкая в животы концом шашки, как он, повернувшись к ним спиной и шагнув вперед, воткнул шашку в подростка и у того подломились руки.
— Так точно, — тихо ответил жандарм; он
стоял не так, как следовало
стоять перед
офицером, а — сутуло и наклонив голову, но руки висели по швам.
— Книга, тут должна быть книга, — громко чмокнув, объяснил
офицер, выпрямляясь. Голос у него был сиплый, простуженный или сорванный; фигура — коренастая, широкогрудая, на груди его ползал беленький крестик, над низеньким лбом щеткой
стояли черные волосы.
— Скляночку-то Тагильский подарил. Наврали газеты, что он застрелился, с месяц тому назад братишка Хотяинцева,
офицер, рассказывал, что случайно погиб на фронте где-то. Интересный он был. Подсчитал, сколько
стоит аппарат нашего самодержавия и французской республики, — оказалось: разница-то невелика, в этом деле франк от рубля не на много отстал. На республике не сэкономишь.
— Ка — кой красивый, — сказала моя сестренка. И нам с братом он тоже очень понравился. Но мать, увидев его, отчего-то вдруг испугалась и торопливо пошла в кабинет… Когда отец вышел в гостиную, красивый
офицер стоял у картины, на которой довольно грубо масляными красками была изображена фигура бородатого поляка, в красном кунтуше, с саблей на боку и гетманской булавой в руке.
Он передавал свои впечатления о канаках и каначках, о прелестной прогулке вечером, и они условились на следующее утро съехать вдвоем на целый день: Федор Васильевич был свободен — ни одного больного у него не было в лазарете, и Володя тоже — на якоре, с разрешения капитана,
офицеры стояли вахты посуточно.
Неточные совпадения
Полицейский
офицер, пренебрегая морозом,
стоял у входа, сияя своим мундиром.
Хоры были полны нарядных дам, перегибавшихся через перила и старавшихся не проронить ни одного слова из того, что говорилось внизу. Около дам сидели и
стояли элегантные адвокаты, учителя гимназии в очках и
офицеры. Везде говорилось о выборах и о том, как измучался предводитель и как хороши были прения; в одной группе Левин слышал похвалу своему брату. Одна дама говорила адвокату:
Мне как-то раз случилось прожить две недели в казачьей станице на левом фланге; тут же
стоял батальон пехоты;
офицеры собирались друг у друга поочередно, по вечерам играли в карты.
Вот наконец мы пришли; смотрим: вокруг хаты, которой двери и ставни заперты изнутри,
стоит толпа.
Офицеры и казаки толкуют горячо между собою: женщины воют, приговаривая и причитывая. Среди их бросилось мне в глаза значительное лицо старухи, выражавшее безумное отчаяние. Она сидела на толстом бревне, облокотясь на свои колени и поддерживая голову руками: то была мать убийцы. Ее губы по временам шевелились: молитву они шептали или проклятие?
Был туман и свежий ветер, потом пошел дождь. Однако ж мы в трубу рассмотрели, что судно было под английским флагом. Адмирал сейчас отправил навстречу к нему шлюпку и штурманского
офицера отвести от мели. Часа через два корабль
стоял уже близ нас на якоре.