По-моему, нужно что-то другое,
очень страшное, такое, чтоб все ужаснулись сами себя и всего, что они делают.
Неточные совпадения
Клим Самгин думал, что было бы хорошо, если б кто-то
очень внушительный, даже —
страшный крикнул на этих людей...
Когда Клим, с ножом в руке, подошел вплоть к ней, он увидал в сумраке, что широко открытые глаза ее налиты страхом и блестят фосфорически, точно глаза кошки. Он, тоже до испуга удивленный ею, бросил нож, обнял ее, увел в столовую, и там все объяснилось
очень просто: Варвара плохо спала, поздно встала, выкупавшись, прилегла на кушетке в ванной, задремала, и ей приснилось что-то
страшное.
В Петербурге Самгин видел так много
страшного, что все, что увидал он теперь, не
очень испугало.
Уже светало; перламутровое,
очень высокое небо украшали розоватые облака. Войдя в столовую, Самгин увидал на белой подушке освещенное огнем лампы нечеловечье, точно из камня грубо вырезанное лицо с узкой щелочкой глаза, оно было еще
страшнее, чем ночью.
— Можете себе представить: подходит к вам эдакий
страшный и предлагает: не желаете ли, бытие божие докажу? И за полбутылки водки утверждал и отвергал, доказывал.
Очень забавно. Его будто бы даже били, отправляли в полицию… Но, вот видите, оказалось, что он… что-то значит! Философ, да?
Этот вопрос вне моей компетенции, ибо я не Дон-Кихот, но, разумеется, мне
очень понятна мысль, чувство уважаемого и талантливейшего Платона Александровича, чувство, высказанное в словах о
страшной власти равенства.
Соня упала на ее труп, обхватила ее руками и так и замерла, прильнув головой к иссохшей груди покойницы. Полечка припала к ногам матери и целовала их, плача навзрыд. Коля и Леня, еще не поняв, что случилось, но предчувствуя что-то
очень страшное, схватили один другого обеими руками за плечики и, уставившись один в другого глазами, вдруг вместе, разом, раскрыли рты и начали кричать. Оба еще были в костюмах: один в чалме, другая в ермолке с страусовым пером.
«Она терзается! Боже! Что с ней было?» — с холодеющим лбом думал он и чувствовал, что у него дрожат руки и ноги. Ему вообразилось что-то
очень страшное. Она все молчит и, видимо, борется с собой.
Шарлотта. Кончила. Теперь пойду. (Надевает ружье.) Ты, Епиходов, очень умный человек и
очень страшный; тебя должны безумно любить женщины. Бррр! (Идет.) Эти умники все такие глупые, не с кем мне поговорить… Все одна, одна, никого у меня нет и… и кто я, зачем я, неизвестно… (Уходит не спеша.)
Наверно, у него ноги слабели и деревенели, и тошнота была, — как будто что его давит в горле, и от этого точно щекотно, — чувствовали вы это когда-нибудь в испуге или в
очень страшные минуты, когда и весь рассудок остается, но никакой уже власти не имеет?
Неточные совпадения
Либеральная партия говорила или, лучше, подразумевала, что религия есть только узда для варварской части населения, и действительно, Степан Аркадьич не мог вынести без боли в ногах даже короткого молебна и не мог понять, к чему все эти
страшные и высокопарные слова о том свете, когда и на этом жить было бы
очень весело.
Это были:
очень высокий, сутуловатый мужчина с огромными руками, в коротком, не по росту, и старом пальто, с черными, наивными и вместе
страшными глазами, и рябоватая миловидная женщина,
очень дурно и безвкусно одетая.
Ты скажешь опять, что я ретроград, или еще какое
страшное слово; но всё-таки мне досадно и обидно видеть это со всех сторон совершающееся обеднение дворянства, к которому я принадлежу и, несмотря на слияние сословий,
очень рад, что принадлежу…
Притом в чертах Андрия ничего не было
страшного: он был
очень хорош собою.
Случалось ему уходить за город, выходить на большую дорогу, даже раз он вышел в какую-то рощу; но чем уединеннее было место, тем сильнее он сознавал как будто чье-то близкое и тревожное присутствие, не то чтобы
страшное, а как-то уж
очень досаждающее, так что поскорее возвращался в город, смешивался с толпой, входил в трактиры, в распивочные, шел на Толкучий, на Сенную.