Неточные совпадения
По воскресеньям у Катина собиралась молодежь, и тогда серьезные разговоры о народе заменялись пением, танцами. Рябой семинарист Сабуров, медленно разводя руками
в прокуренном воздухе, как будто стоя
плыл и приятным баритоном убедительно советовал...
За окном медленно
плыл черный поток леса,
в небе полыхали зарницы.
Девушка так быстро шла, как будто ей необходимо было устать, а Клим испытывал желание забиться
в сухой, светлый угол и уже там подумать обо всем, что
плыло перед глазами, поблескивая свинцом и позолотой, рыжей медью и бронзой.
В городском саду, по дорожке вокруг пруда, шагали медленно люди, над стеклянным кругом черной воды лениво
плыли негромкие голоса.
Пригретый солнцем, опьяняемый хмельными ароматами леса, Клим задремал. Когда он открыл глаза — на берегу реки стоял Туробоев и, сняв шляпу, поворачивался, как на шарнире, вслед Алине Телепневой, которая шла к мельнице. А влево, вдали, на дороге
в село, точно
плыла над землей тоненькая, белая фигурка Лидии.
С этим он и уснул, а утром его разбудил свист ветра, сухо шумели сосны за окном, тревожно шелестели березы; на синеватом полотнище реки узорно курчавились маленькие волнишки. Из-за реки
плыла густо-синяя туча, ветер обрывал ее край, пышные клочья быстро неслись над рекою, поглаживая ее дымными тенями.
В купальне кричала Алина. Когда Самгин вымылся, оделся и сел к столу завтракать — вдруг хлынул ливень, а через минуту вошел Макаров, стряхивая с волос капли дождя.
Чужое потому не всасывается, не врастает
в него, а
плывет сквозь, не волнуя чувства, только обременяя память, что у него есть отвращение ко всякому насилию над собою.
Оттуда на крышу тоже притекал шум, но — не ликующий шум города, а какой-то зимний, как вой метели, он
плыл медленно, непрерывно, но легко тонул
в звоне, грохоте и реве.
Важно
плыли мягко бухающие, сочные вздохи чуткой меди; казалось, что железный, черный язык ожил и сам, своею силою качается, жадно лижет медь, а звонарь безуспешно ловит его длинными руками, не может поймать и сам
в отчаянии бьет лысым черепом о край колокола.
Над крышами домов быстро
плыли облака,
в сизой туче за Москвой-рекой сверкнула молния.
Самгин вел ее берегом пруда и видел, как по воде, голубоватой, точно отшлифованная сталь,
плывет, умеренно кокетливо покачиваясь, ее стройная фигура
в синем жакете,
в изящной шляпке.
Шкуна
плыла по неширокой серебряной тропе, но казалось, что она стоит, потому что тропа двигалась вместе с нею, увлекая ее
в бесконечную мглу.
Казалось, что вся сила людей, тяготея к желтой, теплой полосе света, хочет втиснуться
в двери собора, откуда, едва слышен, тоже
плывет подавленный гул.
По тротуару величественно
плыл большой коричневый ком сгущенной скуки, — пышно одетая женщина вела за руку мальчика
в матроске,
в фуражке с лентами; за нею шел клетчатый человек, похожий на клоуна, и шумно сморкался
в платок, дергая себя за нос.
Ночью,
в вагоне, следя
в сотый раз, как за окном
плывут все те же знакомые огни, качаются те же черные деревья, точно подгоняя поезд, он продолжал думать о Никоновой, вспоминая, не было ли таких минут, когда женщина хотела откровенно рассказать о себе, а он не понял, не заметил ее желания?
«Взволнован, этот выстрел оскорбил его», — решил Самгин, медленно шагая по комнате. Но о выстреле он не думал, все-таки не веря
в него. Остановясь и глядя
в угол, он представлял себе торжественную картину: солнечный день, голубое небо, на площади, пред Зимним дворцом, коленопреклоненная толпа рабочих, а на балконе дворца, плечо с плечом, голубой царь, священник
в золотой рясе, и над неподвижной, немой массой людей
плывут мудрые слова примирения.
В воздухе
плыл знакомый гул голосов сотен людей, и Самгин тотчас отличил, что этот гул единодушнее, бодрее, бархатистее, что ли, нестройного, растрепанного говора той толпы, которая шла к памятнику деда царя.
На Марсовом поле Самгин отстал от спутников и через несколько минут вышел на Невский. Здесь было и теплее и все знакомо, понятно. Над сплошными вереницами людей
плыл, хотя и возбужденный, но мягкий, точно как будто праздничный говор. Люди шли
в сторону Дворцовой площади, было много солидных, прилично, даже богато одетых мужчин, дам. Это несколько удивило Самгина; он подумал...
Издали по коридору медленно
плыла Алина.
В расстегнутой шубке, с шалью на плечах, со встрепанной прической, она казалась неестественно большой. Когда она подошла, Самгин почувствовал, что уговаривать ее бесполезно: лицо у нее было окостеневшее, глаза провалились
в темные глазницы, а зрачки как будто кипели, сверкая бешенством.
Точно резиновый мяч, брошенный
в ручей,
в памяти
плыл, вращаясь, клубок спутанных мыслей и слов.
Прошел
в кабинет к себе, там тоже долго стоял у окна, бездумно глядя, как горит костер, а вокруг него и над ним сгущается вечерний сумрак, сливаясь с тяжелым, серым дымом, как из-под огня по мостовой
плывут черные, точно деготь, ручьи.
— Однако —
в какой струе
плыть? Вот мой вопрос, откровенно говоря. Никому, брат, не верю я. И тебе не верю. Политикой ты занимаешься, — все люди
в очках занимаются политикой. И, затем, ты адвокат, а каждый адвокат метит
в Гамбетты и Жюль Фавры.
Утро было пестрое, над влажной землей гулял теплый ветер, встряхивая деревья, с востока
плыли мелкие облака, серые, точно овчина;
в просветах бледно-голубого неба мигало и таяло предосеннее солнце; желтый лист падал с берез; сухо шелестела хвоя сосен, и было скучнее, чем вчера.
Самгин ушел, удовлетворенный ее равнодушием к истории с кружком Пермякова. Эти маленькие волнения ненадолго и неглубоко волновали его; поток,
в котором он
плыл, становился все уже, но — спокойнее, события принимали все более однообразный характер, действительность устала поражать неожиданностями, становилась менее трагичной, туземная жизнь текла так ровно, как будто ничто и никогда не возмущало ее.
Самгин, насыщаясь и внимательно слушая, видел вдали, за стволами деревьев, медленное движение бесконечной вереницы экипажей,
в них яркие фигуры нарядных женщин, рядом с ними покачивались всадники на красивых лошадях; над мелким кустарником
в сизоватом воздухе
плыли головы пешеходов
в соломенных шляпах,
в котелках, где-то далеко оркестр отчетливо играл «Кармен»; веселая задорная музыка очень гармонировала с гулом голосов, все было приятно пестро, но не резко, все празднично и красиво, как хорошо поставленная опера.
По бокам дороги
в тумане
плывут деревья, качаются черные ветки, оголенные осенним ветром, суетливо летают и трещат белобокие сороки, густой запах болотной гнили встречает и провожает гремучую бричку, сырость, всасываясь
в кожу, вызывает тягостное уныние и необычные мысли.