Неточные совпадения
Самгин свернул в переулок, скупо освещенный двумя фонарями; ветер толкал в спину,
от пыли во рту и горле было сухо, он решил зайти в ресторан, выпить пива, посидеть среди простых людей. Вдруг, из какой-то дыры в заборе, шагнула на панель маленькая женщина в
темном платочке и тихонько попросила...
Неточные совпадения
Лицо у него
от загара и
пыли было совсем черное, глаза ушли под шапку, только усы и борода, точно из овечьей бело-золотистой, жесткой шерсти, резко отделялись
от темного кафтана.
…В Москву я из деревни приехал в Великий пост; снег почти сошел, полозья режут по камням, фонари тускло отсвечиваются в
темных лужах, и пристяжная бросает прямо в лицо мороженую грязь огромными кусками. А ведь престранное дело: в Москве только что весна установится, дней пять пройдут сухих, и вместо грязи какие-то облака
пыли летят в глаза, першит, и полицмейстер, стоя озабоченно на дрожках, показывает с неудовольствием на
пыль — а полицейские суетятся и посыпают каким-то толченым кирпичом
от пыли!»
Когда-нибудь монах трудолюбивый // Найдет мой труд усердный, безымянный, // Засветит он, как я, свою лампаду — // И,
пыль веков
от хартий отряхнув, // Правдивые сказанья перепишет, // Да ведают потомки православных // Земли родной минувшую судьбу, // Своих царей великих поминают // За их труды, за славу, за добро — // А за грехи, за
темные деянья // Спасителя смиренно умоляют.
Молнии, слепя глаза, рвали тучи… В голубом блеске их вдали вставала горная цепь, сверкая синими огнями, серебряная и холодная, а когда молнии гасли, она исчезала, как бы проваливаясь в
тёмную пропасть. Всё гремело, вздрагивало, отталкивало звуки и родило их. Точно небо, мутное и гневное, огнём очищало себя
от пыли и всякой мерзости, поднявшейся до него с земли, и земля, казалось, вздрагивала в страхе пред гневом его.
Тощий, сутулый поп пришёл вечером, тихонько сел в угол; он всегда засовывал длинное тело своё глубоко в углы, где потемнее, тесней; он как будто прятался
от стыда. Его фигура в старенькой
тёмной рясе почти сливалась с
тёмной кожей кресла, на сумрачном фоне тускло выступало только пятно лица его; стеклянной
пылью блестели на волосах висков капельки растаявшего снега, и, как всегда, он зажал реденькую, но длинную бороду свою в костлявый кулак.