Неточные совпадения
Говоря, он чертил вставкой для пера восьмерки
по клеенке, похожей на географическую карту, и прислушивался к шороху за дверями в
кабинет редактора, там как будто кошка играла бумагой.
В светлом, о двух окнах,
кабинете было по-домашнему уютно, стоял запах хорошего табака; на подоконниках — горшки неестественно окрашенных бегоний, между окнами висел в золоченой раме желто-зеленый пейзаж, из тех, которые прозваны «яичницей с луком»: сосны на песчаном обрыве над мутно-зеленой рекою. Ротмистр Попов сидел в углу за столом, поставленным наискось от окна, курил папиросу, вставленную в пенковый мундштук, на мундштуке — палец лайковой перчатки.
Вскочив с дивана, он забегал
по кабинету, топая так, что звенели стаканы и бутылки на столе.
— Хочется думать, что молодежь понимает свою задачу, — сказал патрон, подвинув Самгину пачку бумаг, и встал; халат распахнулся, показав шелковое белье на крепком теле циркового борца. — Разумеется, людям придется вести борьбу на два фронта, — внушительно говорил он, расхаживая
по кабинету, вытирая платком пальцы. — Да, на два: против лиходеев справа, которые доводят народ снова до пугачевщины, как было на юге, и против анархии отчаявшихся.
Прошел в
кабинет к себе, там тоже долго стоял у окна, бездумно глядя, как горит костер, а вокруг него и над ним сгущается вечерний сумрак, сливаясь с тяжелым, серым дымом, как из-под огня
по мостовой плывут черные, точно деготь, ручьи.
«Показывает старомодный московский демократизм», — отметил Самгин, наблюдая из-под очков за публикой, — кое-кто посматривал на Лютова иронически. Однако Самгин чувствовал, что Лютов искренно рад видеть его. В коридоре,
по дороге в
кабинет, Самгин осведомился: где Алина?
Наконец он ушел, оставив Самгина утомленным и настроенным сердито. Он перешел в
кабинет, сел писать апелляцию
по делу, проигранному им в окружном суде, но не работалось. За окном посвистывал ветер, он все гуще сорил снегом, снег шаркал
по стеклам, как бы нашептывая холодные, тревожные думы.
Неточные совпадения
Так, например, заседатель Толковников рассказал, что однажды он вошел врасплох в градоначальнический
кабинет по весьма нужному делу и застал градоначальника играющим своею собственною головою, которую он, впрочем, тотчас же поспешил пристроить к надлежащему месту.
Когда же совсем нечего было делать, то есть не предстояло надобности ни мелькать, ни заставать врасплох (в жизни самых расторопных администраторов встречаются такие тяжкие минуты), то он или издавал законы, или маршировал
по кабинету, наблюдая за игрой сапожного носка, или возобновлял в своей памяти военные сигналы.
По временам он выбегал в зал, кидал письмоводителю кипу исписанных листков, произносил: «Не потерплю!» — и вновь скрывался в
кабинете.
Это было ему тем более неприятно, что
по некоторым словам, которые он слышал, дожидаясь у двери
кабинета, и в особенности
по выражению лица отца и дяди он догадывался, что между ними должна была итти речь о матери.
— Хочешь в
кабинет? — мрачно хмурясь, сказал Левин по-французски Степану Аркадьичу. — Пройдите в
кабинет, вы там переговорите.