Неточные совпадения
Иногда Клим испытывал желание возразить девочке, поспорить с нею, но не решался
на это, боясь, что Лида рассердится. Находя ее самой интересной из всех знакомых девочек, он гордился тем, что Лидия относится к нему лучше, чем другие дети. И когда Лида вдруг капризно изменяла ему,
приглашая в тарантас Любовь Сомову, Клим чувствовал себя обиженным, покинутым и ревновал до злых слез.
Осторожно перекинулись незначительными фразами. Маргарита напомнила ему, что он поступил с нею невежливо. Шли медленно, она смотрела
на него искоса, надув губы, хмурясь; он старался говорить с нею добродушно, заглядывал в глаза ее ласково и соображал: как внушить ей, чтоб она
пригласила его к себе?
Нехаева, в белом и каком-то детском платье, каких никто не носил, морщила нос, глядя
на обилие пищи, и осторожно покашливала в платок. Она чем-то напоминала бедную родственницу, которую
пригласили к столу из милости. Это раздражало Клима, его любовница должна быть цветистее, заметней. И ела она еще более брезгливо, чем всегда, можно было подумать, что она делает это напоказ, назло.
Лидия встала и
пригласила всех наверх, к себе. Клим задержался
на минуту у зеркала, рассматривая прыщик
на губе. Из гостиной вышла мать; очень удачно сравнив Инокова и Сомову с любителями драматического искусства, которые разыгрывают неудачный водевиль, она положила руку
на плечо Клима, спросила...
— Меня эти вопросы волнуют, — говорила она, глядя в небо. —
На святках Дронов водил меня к Томилину; он в моде, Томилин. Его
приглашают в интеллигентские дома, проповедовать. Но мне кажется, что он все
на свете превращает в слова. Я была у него и еще раз, одна; он бросил меня, точно котенка в реку, в эти холодные слова, вот и все.
— Вчера хромой
приглашал Лютова
на мельницу, — сказал Клим девушке, — она уже сидела у стола, торопливо отхлебывая кофе, обжигаясь и шипя, а Макаров, поставив недопитый стакан, подошел к двери
на террасу и, стоя там, тихонько засвистал.
Спивак взглянула
на него удивленно и, этим смутив его еще более,
пригласила в комнаты. Там возилась рябая девица с наглыми глазами; среди комнаты, задумавшись, стоял Спивак с молотком в руках, без пиджака,
на груди его, как два ордена, блестели пряжки подтяжек.
Мать, встретив его торопливыми ласками, тотчас же, вместе с нарядной Спивак, уехала, объяснив, что едет
приглашать губернатора
на молебен по случаю открытия школы.
— Государство наше — воистину, брат, оригинальнейшее государство, головка у него не по корпусу, — мала. Послал Лидию
на дачу
приглашать писателя Катина. Что же ты, будешь критику писать, а?
Ему не понравилось, что Иноков ездил с Лидией
на дачу
приглашать писателя Катина, не нравилось, что этот грубый парень так фамильярно раскачивается между Лидией и Спивак, наклоняясь с усмешечкой то к одной, то к другой.
— Отличаясь малой воспитанностью и резкостью характера, допустил он единожды такую шутку, не выгодную для себя.
Пригласил владыку Макария
на обед и, предлагая ему кабанью голову, сказал: «Примите, ядите, ваше преосвященство!» А владыка, не будь плох, и говорит: «Продолжайте, ваше превосходительство!»
Университет, где настроение студентов становилось все более мятежным, он стал посещать не часто, после того как
на одной сходке студент, картинно жестикулируя,
приглашал коллег требовать восстановления устава 64 года.
В ярких огнях шумно ликовали подпившие люди. Хмельной и почти горячий воздух, наполненный вкусными запахами, в минуту согрел Клима и усилил его аппетит. Но свободных столов не было, фигуры женщин и мужчин наполняли зал, как шрифт измятую страницу газеты. Самгин уже хотел уйти, но к нему, точно
на коньках, подбежал белый официант и ласково
пригласил...
Потом, закуривая, вышел в соседнюю, неосвещенную комнату и, расхаживая в сумраке мимо двух мутно-серых окон, стал обдумывать. Несомненно, что в речах Безбедова есть нечто от Марины. Она — тоже вне «суматохи» даже и тогда, когда физически находится среди людей, охваченных вихрем этой «суматохи». Самгин воспроизвел в памяти картину собрания кружка людей, «взыскующих града», — его
пригласила на собрание этого кружка Лидия Варавка.
За утренним чаем небрежно просматривал две местные газеты, — одна из них каждый день истерически кричала о засилии инородцев, безумии левых партий и
приглашала Россию «вернуться к национальной правде», другая, ссылаясь
на статьи первой, уговаривала «беречь Думу — храм свободного, разумного слова» и доказывала, что «левые» в Думе говорят неразумно.
— Дуняша? Где-то
на Волге, поет. Тоже вот Дуняша… не в форме, как говорят о борцах. Ей один нефтяник предложил квартиру, триста рублей в месяц — отвергла! Да, — не в себе женщина. Не нравится ей все. «Шалое, говорит, занятие — петь». В оперетку
приглашали — не пошла.
— Пермякова и Марковича я знал по магазинам, когда еще служил у Марины Петровны; гимназистки Китаева и Воронова учили меня, одна — алгебре, другая — истории: они вошли в кружок одновременно со мной, они и меня
пригласили, потому что боялись. Они были там два раза и не раздевались, Китаева даже ударила Марковича по лицу и ногой в грудь, когда он стоял
на коленях перед нею.
Прошло более недели, раньше чем Захарий позвонил ему по телефону,
приглашая в магазин. Самгин одел новый фланелевый костюм и пошел к Марине с тем сосредоточенным настроением, с каким направлялся в суд
на сложно запутанный процесс. В магазине ему конфузливо и дружески улыбнулся Захарий, вызвав неприятное подозрение...
— Была я у генеральши Богданович, я говорила тебе о ней: муж — генерал, староста Исакиевского собора, полуидиот, но — жулик. Она — бабочка неглупая, очень приметлива, в денежных делах одинаково человеколюбиво способствует всем ближним, без различия национальностей. Бывала я у ней и раньше, а
на этот раз она меня
пригласила для беседы с Бердниковым, — об этой беседе я тебе после расскажу.
Не ожидая согласия Самгина, он сказал кучеру адрес и попросил его ехать быстрей. Убежище его оказалось близко, и вот он шагает по лестнице, поднимаясь со ступеньки
на ступеньку, как резиновый, снова удивляя Самгина легкостью своего шарообразного тела.
На тесной площадке — три двери. Бердников уперся животом в среднюю и, посторонясь,
пригласил Самгина...
— Значит — помещики
на казаков уже не надеются,
приглашают, так сказать, — колониальные войска?
— Обедать? Спасибо. А я хотел
пригласить вас в ресторан, тут,
на площади у вас, не плохой ресторанос, — быстро и звонко говорил Тагильский, проходя в столовую впереди Самгина, усаживаясь к столу. Он удивительно не похож был
на человека, каким Самгин видел его в строгом кабинете Прейса, — тогда он казался сдержанным, гордым своими знаниями, относился к людям учительно, как профессор к студентам, а теперь вот сорит словами, точно ветер.
Пригласили на роль укротителя и спасителя саратовского губернатора.
Тагильский вытер платком лысину и надел шляпу. Самгин, наоборот, чувствовал тягостный сырой холод в груди, липкую, почти ледяную мокрядь
на лице. Тревожил вопрос: зачем этот толстяк устроил ему свидание с Безбедовым? И, когда Тагильский предложил обедать в ресторане, Самгин
пригласил его к себе,
пригласил любезно, однако стараясь скрыть, что очень хочет этого.
— Ну, что же, спать, что ли? — Но, сняв пиджак, бросив его
на диван и глядя
на часы, заговорил снова: — Вот, еду добывать рукописи какой-то сногсшибательной книги. — Петя Струве с товарищами изготовил. Говорят: сочинение
на тему «играй назад!». Он ведь еще в 901 году
приглашал «назад к Фихте», так вот… А вместе с этим у эсеров что-то неладно. Вообще — развальчик. Юрин утверждает, что все это — хорошо! Дескать — отсевается мякина и всякий мусор, останется чистейшее, добротное зерно… Н-да…
— Вы, по обыкновению, глумитесь, Харламов, — печально, однако как будто и сердито сказал хозяин. — Вы — запоздалый нигилист, вот кто вы, — добавил он и
пригласил ужинать, но Елена отказалась. Самгин пошел провожать ее. Было уже поздно и пустынно, город глухо ворчал, засыпая. Нагретые за день дома, остывая, дышали тяжелыми запахами из каждых ворот.
На одной улице луна освещала только верхние этажи домов
на левой стороне, а в следующей улице только мостовую, и это раздражало Самгина.
С ним любезно здоровались крупные представители адвокатуры, его
приглашали на различные собрания, когда он говорил, его слушали внимательно, все это — было, но не удовлетворяло.