Неточные совпадения
— Не шали, — сухо сказал он, жмурясь, как будто луч
солнца попал в
глаза его; Дронов небрежно бросил пресс на стол, а Клим, стараясь говорить равнодушно, спросил...
Проснулся он с тяжестью в голове и смутным воспоминанием о какой-то ошибке, о неосторожности, совершенной вчера. Комнату наполнял неприятно рассеянный, белесоватый свет
солнца, спрятанного в бескрасочной пустоте за окном. Пришел Дмитрий, его мокрые, гладко причесанные волосы казались жирно смазанными маслом и уродливо обнажали красноватые
глаза, бабье, несколько опухшее лицо. Уже по унылому взгляду его Клим понял, что сейчас он услышит нечто плохонькое.
Спать он лег, чувствуя себя раздавленным, измятым, и проснулся, разбуженный стуком в дверь, горничная будила его к поезду. Он быстро вскочил с постели и несколько секунд стоял, закрыв
глаза, ослепленный удивительно ярким блеском утреннего
солнца. Влажные листья деревьев за открытым окном тоже ослепительно сияли, отражая в хрустальных каплях дождя разноцветные, короткие и острые лучики. Оздоровляющий запах сырой земли и цветов наполнял комнату; свежесть утра щекотала кожу. Клим Самгин, вздрагивая, подумал...
Вечером он сидел на песчаном холме у опушки сосновой рощи, прослоенной березами; в сотне шагов пред
глазами его ласково струилась река, разноцветная в лучах
солнца, горела парчовая крыша мельницы, спрятанной среди уродливых ветел, поля за рекою весело ощетинились хлебами.
Клим промолчал, присматриваясь, как в красноватом луче
солнца мелькают странно обесцвеченные мухи; некоторые из них, как будто видя в воздухе неподвижную точку, долго дрожали над нею, не решаясь сесть, затем падали почти до пола и снова взлетали к этой невидимой точке. Клим показал
глазами на тетрадку...
Пригретый
солнцем, опьяняемый хмельными ароматами леса, Клим задремал. Когда он открыл
глаза — на берегу реки стоял Туробоев и, сняв шляпу, поворачивался, как на шарнире, вслед Алине Телепневой, которая шла к мельнице. А влево, вдали, на дороге в село, точно плыла над землей тоненькая, белая фигурка Лидии.
Казалось, что именно это стоголосое, приглушенное рыдание на о, смешанное с терпким запахом дегтя, пота и преющей на
солнце соломы крыш, нагревая воздух, превращает его в невидимый
глазу пар, в туман, которым трудно дышать.
— Ты их, Гашка, прутом, прутом, — советовала она, мотая тяжелой головой. В сизых, незрячих
глазах ее
солнце отражалось, точно в осколках пивной бутылки. Из двери школы вышел урядник, отирая ладонью седоватые усы и аккуратно подстриженную бороду, зорким взглядом рыжих
глаз осмотрел дачников, увидав Туробоева, быстро поднял руку к новенькой фуражке и строго приказал кому-то за спиною его...
Однажды Самгин стоял в Кремле, разглядывая хаотическое нагромождение домов города, празднично освещенных
солнцем зимнего полудня. Легкий мороз озорниковато пощипывал уши, колючее сверканье снежинок ослепляло
глаза; крыши, заботливо окутанные толстыми слоями серебряного пуха, придавали городу вид уютный; можно было думать, что под этими крышами в светлом тепле дружно живут очень милые люди.
Но уже утром он понял, что это не так. За окном великолепно сияло
солнце, празднично гудели колокола, но — все это было скучно, потому что «мальчик» существовал. Это ощущалось совершенно ясно. С поражающей силой, резко освещенная
солнцем, на подоконнике сидела Лидия Варавка, а он, стоя на коленях пред нею, целовал ее ноги. Какое строгое лицо было у нее тогда и как удивительно светились ее
глаза! Моментами она умеет быть неотразимо красивой. Оскорбительно думать, что Диомидов…
Капитан Горталов, бывший воспитатель в кадетском корпусе, которому запретили деятельность педагога, солидный краевед, талантливый цветовод и огородник, худощавый, жилистый, с горячими
глазами, доказывал редактору, что протуберанцы являются результатом падения твердых тел на
солнце и расплескивания его массы, а у чайного стола крепко сидел Радеев и говорил дамам...
День, с утра яркий, тоже заскучал, небо заволокли ровным слоем сероватые, жидкие облака,
солнце, прикрытое ими, стало, по-зимнему, тускло-белым, и рассеянный свет его утомлял
глаза. Пестрота построек поблекла, неподвижно и обесцвеченно висели бесчисленные флаги, приличные люди шагали вяло. А голубоватая, скромная фигура царя, потемнев, стала еще менее заметной на фоне крупных, солидных людей, одетых в черное и в мундиры, шитые золотом, украшенные бляшками орденов.
Была средина мая. Стаи галок носились над Петровским парком, зеркало пруда отражало голубое небо и облака, похожие на взбитые сливки; теплый ветер помогал
солнцу зажигать на листве деревьев зеленые огоньки. И такие же огоньки светились в
глазах Варвары.
Ярким летним днем Самгин ехал в Старую Руссу; скрипучий, гремящий поезд не торопясь катился по полям Новгородской губернии; вдоль железнодорожной линии стояли в полусотне шагов друг от друга новенькие солдатики; в жарких лучах
солнца блестели, изгибались штыки, блестели оловянные
глаза на лицах, однообразных, как пятикопеечные монеты.
На гнилом бревне, дополняя его ненужность, сидела грязно-серая, усатая крыса в измятой, торчавшей клочьями шерсти, очень похожая на старушку-нищую; сидела она бессильно распластав передние лапы, свесив хвост мертвой веревочкой; черные бусины
глаз ее в красных колечках неподвижно смотрели на позолоченную
солнцем реку. Самгин поднял кусок кирпича, но Иноков сказал...
В окно смотрело серебряное
солнце, небо — такое же холодно голубое, каким оно было ночью, да и все вокруг так же успокоительно грустно, как вчера, только светлее раскрашено. Вдали на пригорке, пышно окутанном серебряной парчой, курились розоватым дымом трубы домов, по снегу на крышах ползли тени дыма, сверкали в небе кресты и главы церквей, по белому полю тянулся обоз, темные маленькие лошади качали головами, шли толстые мужики в тулупах, — все было игрушечно мелкое и приятное
глазам.
О поручике Трифонове напомнила бронзовая фигура царя Александра Второго — она возвышалась за окном, в центре маленькой площади, — фуражку, усы и плечи царя припудрил снег, слева его освещало
солнце, неприятно блестел замороженный, выпуклый
глаз.
Магазин Марины был наполнен блеском еще более ослепительным, как будто всю церковную утварь усердно вычистили мелом. Особенно резал
глаза Христос, щедро и весело освещенный
солнцем, позолоченный, кокетливо распятый на кресте черного мрамора. Марина продавала старику в полушубке золотые нательные крестики, он задумчиво пересыпал их из горсти в горсть, а она говорила ему ласково и внушительно...
За стеклами ее очков он не видел
глаз, но нашел, что лицо ее стало более резко цыганским, кожа — цвета бумаги, выгоревшей на
солнце; тонкие, точно рисунок пером, морщинки около
глаз придавали ее лицу выражение улыбчивое и хитроватое; это не совпадало с ее жалобными словами.
Марина не ответила. Он взглянул на нее, — она сидела, закинув руки за шею;
солнце, освещая голову ее, золотило нити волос, розовое ухо, румяную щеку;
глаза Марины прикрыты ресницами, губы плотно сжаты. Самгин невольно загляделся на ее лицо, фигуру. И еще раз подумал с недоумением, почти со злобой: «Чем же все-таки она живет?»