Неточные совпадения
Но с этого дня он заболел
острой враждой к Борису, а тот, быстро уловив это чувство,
стал настойчиво разжигать его, высмеивая почти каждый шаг, каждое слово Клима. Прогулка на пароходе, очевидно, не успокоила Бориса, он остался таким же нервным, каким приехал из Москвы, так же подозрительно и сердито сверкали его темные глаза, а иногда вдруг им овладевала странная растерянность, усталость, он прекращал игру и уходил куда-то.
Она
стала угловатой, на плечах и бедрах ее высунулись кости, и хотя уже резко обозначились груди, но они были
острые, как локти, и неприятно кололи глаза Клима; заострился нос, потемнели густые и строгие брови, а вспухшие губы
стали волнующе яркими.
Его особенно смущал взгляд глаз ее скрытого лица, именно он превращал ее в чужую. Взгляд этот,
острый и зоркий, чего-то ожидал, искал, даже требовал и вдруг,
становясь пренебрежительным, холодно отталкивал. Было странно, что она разогнала всех своих кошек и что вообще в ее отношении к животным явилась какая-то болезненная брезгливость. Слыша ржанье лошади, она вздрагивала и морщилась, туго кутая грудь шалью; собаки вызывали у нее отвращение; даже петухи, голуби были явно неприятны ей.
Она
стала молчаливее и говорила уже не так жарко, не так цветисто, как раньше. Ее нежность
стала приторной, в обожающем взгляде явилось что-то блаженненькое. Взгляд этот будил в Климе желание погасить его полуумный блеск насмешливым словом. Но он не мог поймать минуту, удобную для этого; каждый раз, когда ему хотелось сказать девушке неласковое или
острое слово, глаза Нехаевой, тотчас изменяя выражение, смотрели на него вопросительно, пытливо.
Макаров стоял, сдвинув ноги, и это очень подчеркивало клинообразность его фигуры. Он встряхивал головою, двуцветные волосы падали на лоб и щеки ему, резким жестом руки он отбрасывал их, лицо его
стало еще красивее и как-то
острей.
Козлов особенно отчетливо и даже предупреждающе грозно выговорил цифры, а затем, воинственно вскинув голову, выпрямился на стуле, как бы сидя верхом на коне. Его лицо хорька осунулось,
стало еще
острей, узоры на щеках слились в багровые пятна, а мочки ушей, вспухнув, округлились, точно ягоды вишни. Но тотчас же он, взглянув на иконы, перекрестился, обмяк и тихо сказал...
Он сильно разбух, щеки оплыли, под глазами вздулись мешки, но глаза
стали еще
острее, злей, а борода выцвела, в ней явился свинцовый блеск.
Варвара подавленно замолчала тотчас же, как только отъехали от станции Коби. Она сидела, спрятав голову в плечи, лицо ее, вытянувшись,
стало более
острым. Она как будто постарела, думает о страшном, и с таким напряжением, с каким вспоминают давно забытое, но такое, что необходимо сейчас же вспомнить. Клим ловил ее взгляд и видел в потемневших глазах сосредоточенный, сердитый блеск, а было бы естественней видеть испуг или изумление.
Казалось, что чем более грубо и свирепо полиция толкает студентов, тем длиннее
становится нос и
острее все лицо этого человека.
Поредевшие встрепанные волосы обнажали бугроватый череп; лысина, увеличив лоб, притиснув глазницы, сделала глаза меньше,
острее; белки приняли металлический блеск ртути, покрылись тонким рисунком красных жилок, зрачки потеряли форму, точно зазубрились, и
стали еще более непослушны, а под глазами вспухли синеватые подушечки, и нос опустился к толстым губам.
Закурил папиросу и
стал пускать струи дыма в зеркало, сизоватый дым на секунды стирал лицо и, кудряво расползаясь по стеклу, снова показывал мертвые кружочки очков, хрящеватый нос, тонкие губы и
острую кисточку темненькой бороды.
Негодовала не одна Варвара, ее приятели тоже возмущались. Оракулом этих дней был «удивительно осведомленный» Брагин. Он подстриг волосы и уже заменил красный галстук синим в полоску; теперь галстук не скрывал его подбородка, и оказалось, что подбородок уродливо
острый, загнут вверх, точно у беззубого старика, от этого восковой нос Брагина
стал длиннее, да и все лицо обиженно вытянулось. Фыркая и кашляя, он говорил...
Пение удалялось, пятна флагов темнели, ветер нагнетал на людей
острый холодок; в толпе образовались боковые движения направо, налево; люди уже, видимо, не могли целиком влезть в узкое горло улицы, а сзади на них все еще давила неисчерпаемая масса, в сумраке она
стала одноцветно черной, еще плотнее, но теряла свою реальность, и можно было думать, что это она дышит холодным ветром.
— Все-таки согласись, что изобразить Иуду единственно подлинным среди двенадцати революционеров, искренно влюбленным в Христа, — это шуточка
острая! И, пожалуй, есть в ней что-то от правды: предатель-то действительно
становится героем. Ходит слушок, что у эсеров действует крупный провокатор.
Дым в зеркале
стал гуще, перекрасился в сероватый, и было непонятно — почему? Папироса едва курилась. Дым краснел, а затем под одной из полок вспыхнул
острый, красный огонь, — это могло быть отражением лучей солнца.
Несколько секунд Безбедов молчал, разглядывая собеседника, его голубые стеклянные зрачки
стали как будто меньше,
острей; медленно раздвинув толстые губы в улыбку, он сказал...
Самгин прежде всего ощутил многократно испытанное недовольство собою: было очень неприятно признать, что Дронов
стал интереснее,
острее, приобрел уменье сгущать мысли.
Неточные совпадения
Однажды во время какого-то соединенного заседания, имевшего предметом устройство во время масленицы усиленного гастрономического торжества, предводитель, доведенный до исступления
острым запахом, распространяемым градоначальником, вне себя вскочил с своего места и крикнул:"Уксусу и горчицы!"И затем, припав к градоначальнической голове,
стал ее нюхать.
Я трогал его длинным и, как бритва,
острым ножом то с той, то с другой стороны,
стал резать, и нож ушел в глубину до половины куска.
Она решила, что сделает так. Но тут же, как это и всегда бывает в первую минуту затишья после волнения, он, ребенок — его ребенок, который был в ней, вдруг вздрогнул, стукнулся и плавно потянулся и опять
стал толкаться чем-то тонким, нежным и
острым. И вдруг всё то, что за минуту так мучало ее, что, казалось, нельзя было жить, вся злоба на него и желание отомстить ему хоть своей смертью, — всё это вдруг отдалилось. Она успокоилась, оправилась, закуталась платком и поспешно пошла домой.
В
статьях этих я жил вместе с войной и писал в живом трепетании события. И я сохраняю последовательность своих живых реакций. Но сейчас к мыслям моим о судьбе России примешивается много горького пессимизма и
острой печали от разрыва с великим прошлым моей родины.
После осуществления элементарной правды социализма восстанут с особой остротой самые глубокие вопросы для человека и трагизм человеческой жизни
станет особенно
острым.