Неточные совпадения
Заметив, что Дронов называет голодного червя — чевряком, чреваком, чревоедом, Клим не поверил
ему. Но, слушая таинственный шепот,
он с удивлением видел
пред собою другого мальчика, плоское лицо нянькина внука
становилось красивее, глаза
его не бегали, в зрачках разгорался голубоватый огонек радости, непонятной Климу. За ужином Клим передал рассказ Дронова отцу, — отец тоже непонятно обрадовался.
Он переживал волнение, новое для
него. За окном бесшумно кипела густая, белая муть, в мягком, бесцветном сумраке комнаты все вещи как будто задумались, поблекли; Варавка любил картины, фарфор, после ухода отца все в доме неузнаваемо изменилось,
стало уютнее, красивее, теплей. Стройная женщина с суховатым, гордым лицом явилась
пред юношей неиспытанно близкой. Она говорила с
ним, как с равным, подкупающе дружески, а голос ее звучал необычно мягко и внятно.
«Идиоты!» — думал Клим.
Ему вспоминались безмолвные слезы бабушки
пред развалинами ее дома, вспоминались уличные сцены, драки мастеровых, буйства пьяных мужиков у дверей базарных трактиров на городской площади против гимназии и снова слезы бабушки, сердито-насмешливые словечки Варавки о народе, пьяном, хитром и ленивом. Казалось даже, что после истории с Маргаритой все люди
стали хуже: и богомольный, благообразный старик дворник Степан, и молчаливая, толстая Феня, неутомимо пожиравшая все сладкое.
Пред ним, в снегу, дрожало лицо старенькой колдуньи; когда Клим закрывал глаза, чтоб не видеть
его,
оно становилось более четким, а темный взгляд настойчиво требующим чего-то.
И тотчас же
ему вспомнились глаза Лидии, затем — немой взгляд Спивак.
Он смутно понимал, что учится любить у настоящей любви, и понимал, что это важно для
него. Незаметно для себя
он в этот вечер почувствовал, что девушка полезна для
него: наедине с нею
он испытывает смену разнообразных, незнакомых
ему ощущений и
становится интересней сам себе.
Он не притворяется
пред нею, не украшает себя чужими словами, а Нехаева говорит
ему...
Особенно ценным в Нехаевой было то, что она умела смотреть на людей издали и сверху. В ее изображении даже те из
них, о которых почтительно говорят, хвалебно пишут,
становились маленькими и незначительными
пред чем-то таинственным, что она чувствовала. Это таинственное не очень волновало Самгина, но
ему было приятно, что девушка, упрощая больших людей, внушает
ему сознание
его равенства с
ними.
Гриша, когда жил там, присмотрелся к
нему и
стал при каждой встрече вставать
пред ним на руки, вверх ногами.
«Осенние листья», — мысленно повторял Клим, наблюдая непонятных
ему людей и находя, что
они сдвинуты чем-то со своих естественных позиций. Каждый из
них, для того чтоб быть более ясным, требовал каких-то добавлений, исправлений. И таких людей мелькало
пред ним все больше.
Становилось совершенно нестерпимо топтаться в хороводе излишне и утомительно умных.
— Я там немножко поссорился, чтоб рассеять скуку, — ответил Тагильский небрежно, толкнул ногою дверь ресторана и строго приказал лакею найти
его перчатки, книгу. В ресторане
он стал как будто трезвее и за столиком,
пред бутылкой удельного вина
стал рассказывать вполголоса, с явным удовольствием...
Он чувствовал себя окрепшим. Все испытанное
им за последний месяц утвердило
его отношение к жизни, к людям. О себе сгоряча подумал, что
он действительно независимый человек и, в сущности, ничто не мешает
ему выбрать любой из двух путей, открытых
пред ним. Само собою разумеется, что
он не пойдет на службу жандармов, но, если б издавался хороший, независимый от кружков и партий орган,
он, может быть,
стал бы писать в
нем. Можно бы неплохо написать о духовном родстве Константина Леонтьева с Михаилом Бакуниным.
— Да, — невольно сказал Самгин, видя, что темные глуповатые глаза взмокли и как будто тают. К
его обиде на этого человека присоединилось удивление
пред исповедью Митрофанова. Но все-таки эта исповедь немножко трогала своей несомненной искренностью, и все-таки было лестно слышать сердечные изъявления Митрофанова;
он стал менее симпатичен, но еще более интересен.
— Только? — спросил
он, приняв из рук Самгина письмо и маленький пакет книг; взвесил пакет на ладони, положил
его на пол, ногою задвинул под диван и
стал читать письмо, держа
его близко
пред лицом у правого глаза, а прочитав, сказал...
Взяв газету,
он прилег на диван. Передовая
статья газеты «Наше слово» крупным, но сбитым шрифтом, со множеством знаков вопроса и восклицания, сердито кричала о людях, у которых «нет чувства ответственности
пред страной,
пред историей».
Поговорить с нею о Безбедове Самгину не удавалось, хотя каждый раз
он пытался начать беседу о
нем. Да и сам Безбедов
стал невидим, исчезая куда-то с утра до поздней ночи. Как-то, гуляя, Самгин зашел к Марине в магазин и застал ее у стола,
пред ворохом счетов, с толстой торговой книгой на коленях.
Я говорю
ему: «Ты соврал!» — «Соврал», — признался
он. «Зачем?» — «Стыдно
стало пред товарищами, я, видишь ли, еще девственник!» Каков?
— Совсем недавно наши легальные марксисты и за
ними — меньшевики оценили, как поучителен для
них пример французских адвокатов, соблазнительный пример Брианов, Мильеранов, Вивиани и прочих родных по духу молодчиков из мелкой буржуазии, которые, погрозив крупной социализмом,
предают пролетариат и
становятся оруженосцами капиталистов…
Он был так велик, что Самгину показалось: человек этот, на близком от
него расстоянии, не помещается в глазах, точно колокольня. В ограде
пред дворцом и даже за оградой, на улице,
становилось все тише, по мере того как Родзянко все более раздувался, толстое лицо
его набухало кровью, и неистощимый жирный голос ревел...
Неточные совпадения
А князь опять больнехонек… // Чтоб только время выиграть, // Придумать: как тут быть, // Которая-то барыня // (Должно быть, белокурая: // Она
ему, сердечному, // Слыхал я, терла щеткою // В то время левый бок) // Возьми и брякни барину, // Что мужиков помещикам // Велели воротить! // Поверил! Проще малого // Ребенка
стал старинушка, // Как паралич расшиб! // Заплакал!
пред иконами // Со всей семьею молится, // Велит служить молебствие, // Звонить в колокола!
— Тише, дети, тише! — даже сердито закричал Левин на детей,
становясь пред женой, чтобы защитить ее, когда толпа детей с визгом радости разлетелась
им навстречу.
То, что
он теперь, искупив
пред мужем свою вину, должен был отказаться от нее и никогда не
становиться впредь между ею с ее раскаянием и ее мужем, было твердо решено в
его сердце; но
он не мог вырвать из своего сердца сожаления о потере ее любви, не мог стереть в воспоминании те минуты счастия, которые
он знал с ней, которые так мало ценимы
им были тогда и которые во всей своей прелести преследовали
его теперь.
— Ах, что я сделал! — вскрикнул
он и,
став пред ней на колени,
стал целовать ее руки.
Подойдя к ней вплоть,
он стал с своей высоты смотреть
пред собою и увидал глазами то, что она видела носом.