Неточные совпадения
Несомненно, это был самый умный человек, он никогда ни с кем не соглашался и всех учил, даже Настоящего
Старика, который
жил тоже несогласно со всеми, требуя, чтоб все шли одним путем.
О боге она говорила, точно о добром и хорошо знакомом ей
старике, который
живет где-то близко и может делать все, что хочет, но часто делает не так, как надо.
В крайнем, направо,
жил опекун Алины, угрюмый
старик, член окружного суда, остальные дачи тоже были сняты горожанами, но еще не заселены.
Она — дочь кухарки предводителя уездного дворянства, начала счастливую жизнь любовницей его, быстро израсходовала
старика, вышла замуж за ювелира, он сошел с ума; потом она
жила с вице-губернатором, теперь
живет с актерами, каждый сезон с новым; город наполнен анекдотами о ее расчетливом цинизме и удивляется ее щедрости: она выстроила больницу для детей, а в гимназиях, мужской и женской, у нее больше двадцати стипендиатов.
Четырех дней было достаточно для того, чтоб Самгин почувствовал себя между матерью и Варавкой в невыносимом положении человека, которому двое людей навязчиво показывают, как им тяжело
жить. Варавка, озлобленно ругая купцов, чиновников, рабочих, со вкусом выговаривал неприличные слова, как будто забывая о присутствии Веры Петровны, она всячески показывала, что Варавка «ужасно» удивляет ее, совершенно непонятен ей, она относилась к нему, как бабушка к Настоящему
Старику — деду Акиму.
На тревожные вопросы Клима он не спеша рассказал, что тарасовские мужики давно
живут без хлеба; детей и
стариков послали по миру.
У дома, где
жил и умер Пушкин, стоял
старик из «Сказки о рыбаке и рыбке», — сивобородый
старик в женской ватной кофте, на голове у него трепаная шапка, он держал в руке обломок кирпича.
— В Полтавской губернии приходят мужики громить имение. Человек пятьсот. Не свои — чужие; свои
живут, как у Христа за пазухой. Ну вот, пришли, шумят, конечно. Выходит к ним
старик и говорит: «Цыцте!» — это по-русски значит: тише! — «Цыцте, Сергий Михайлович — сплять!» — то есть — спят. Ну-с, мужики замолчали, потоптались и ушли! Факт, — закончил он квакающим звуком успокоительный рассказ свой.
— Ну — ничего! Надоест
жить худо — заживем хорошо! Пускай бунтуют, пускай все страсти обнажаются! Знаешь, как
старики говаривали? «Не согрешишь — не покаешься, не покаешься — не спасешься». В этом, друг мой, большая мудрость скрыта. И — такая человечность, что другой такой, пожалуй, и не найдешь… Значит — до вечера?
— Философствовал, писал сочинение «История и судьба», — очень сумбурно и мрачно писал. Прошлым летом
жил у него эдакий… куроед, Томилин, питался только цыплятами и овощами. Такое толстое, злое, самовлюбленное животное. Пробовал изнасиловать девчонку, дочь кухарки, — умная девочка, между прочим, и, кажется, дочь этого, Турчанинова.
Старик прогнал Томилина со скандалом. Томилин — тоже философствовал.
Агафья с отцом не
жила, он выдал ее замуж за старшего дворника, почти
старика, но иногда муж заставлял ее торговать пивом в пивнухе тестя.
— Вот что, друг, — заговорил Кишкин, положив руку на плечо Турке, — кто из фотьянских
стариков жив, которые работали при казне?.. Значит, сейчас после воли?
Парасковья Ивановна была почтенная старушка раскольничьего склада, очень строгая и домовитая. Детей у них не было, и
старики жили как-то особенно дружно, точно сироты, что иногда бывает с бездетными парами. Высокая и плотная, Парасковья Ивановна сохранилась не по годам и держалась в сторонке от жен других заводских служащих. Она была из богатой купеческой семьи с Мурмоса и крепко держалась своей старой веры.
До приезда Женни
старик жил, по собственному его выражению, отбившимся от стада зубром: у него было чисто, тепло и приютно, но только со смерти жены у него было везде тихо и пусто. Тишина этого домика не зналась со скукою, но и не знала оживления, которое снова внесла в него с собою Женни.
Неточные совпадения
Не видеться ни с женами, // Ни с малыми ребятами, // Ни с
стариками старыми, // Покуда спору нашему // Решенья не найдем, // Покуда не доведаем // Как ни на есть — доподлинно: // Кому
жить любо-весело, // Вольготно на Руси?
Крестьяне рассмеялися // И рассказали барину, // Каков мужик Яким. // Яким,
старик убогонький, // Живал когда-то в Питере, // Да угодил в тюрьму: // С купцом тягаться вздумалось! // Как липочка ободранный, // Вернулся он на родину // И за соху взялся. // С тех пор лет тридцать жарится // На полосе под солнышком, // Под бороной спасается // От частого дождя, //
Живет — с сохою возится, // А смерть придет Якимушке — // Как ком земли отвалится, // Что на сохе присох…
Поспоривши, повздорили, // Повздоривши, подралися, // Подравшися, удумали // Не расходиться врозь, // В домишки не ворочаться, // Не видеться ни с женами, // Ни с малыми ребятами, // Ни с
стариками старыми, // Покуда спору нашему // Решенья не найдем, // Покуда не доведаем // Как ни на есть — доподлинно, // Кому
жить любо-весело, // Вольготно на Руси?
А жизнь была нелегкая. // Лет двадцать строгой каторги, // Лет двадцать поселения. // Я денег прикопил, // По манифесту царскому // Попал опять на родину, // Пристроил эту горенку // И здесь давно
живу. // Покуда были денежки, // Любили деда, холили, // Теперь в глаза плюют! // Эх вы, Аники-воины! // Со
стариками, с бабами // Вам только воевать…
— Это точно, что с правдой
жить хорошо, — отвечал бригадир, — только вот я какое слово тебе молвлю: лучше бы тебе, древнему
старику, с правдой дома сидеть, чем беду на себя накликать!