Неточные совпадения
Но почти всегда, вслед за этим, Клим недоуменно, с досадой, близкой злому унынию, вспоминал о Лидии, которая
не умеет или
не хочет видеть его таким, как видят другие. Она днями и неделями как будто даже и совсем
не видела его, точно он для нее бесплотен, бесцветен,
не существует. Вырастая, она становилась все более странной и трудной девочкой. Варавка, улыбаясь
в лисью бороду большой, красной улыбкой, говорил...
— Странно, что
существуют люди, которые могут думать
не только о себе. Мне кажется, что
в этом есть что-то безумное. Или — искусственное.
И чем более наблюдал он любителей споров и разногласий, тем более подозрительно относился к ним. У него возникало смутное сомнение
в праве и попытках этих людей решать задачи жизни и навязывать эти решения ему. Для этого должны
существовать другие люди, более солидные, менее азартные и уже во всяком случае
не полубезумные, каков измученный дядя Яков.
Хотя теперь политика
не в моде, так же как турнюры, но все-таки
существует инерция и
существуют староверы.
— Грешен, — сказал Туробоев, наклонив голову. — Видите ли, Самгин, далеко
не всегда удобно и почти всегда бесполезно платить людям честной медью. Да и — так ли уж честна эта медь правды?
Существует старинный обычай: перед тем, как отлить колокол, призывающий нас
в дом божий, распространяют какую-нибудь выдумку, ложь, от этого медь будто бы становится звучней.
— Революционер — тоже полезен, если он
не дурак. Даже — если глуп, и тогда полезен, по причине уродливых условий русской жизни. Мы вот все больше производим товаров, а покупателя — нет, хотя он потенциально
существует в количестве ста миллионов. По спичке
в день — сто миллионов спичек, по гвоздю — сто миллионов гвоздей.
Слушая все более оживленную и уже горячую речь Прейса, Клим
не возражал ему, понимая, что его, Самгина, органическое сопротивление идеям социализма требует каких-то очень сильных и веских мыслей, а он все еще
не находил их
в себе, он только чувствовал, что жить ему было бы значительно легче, удобнее, если б социалисты и противники их
не существовали.
— Так вот — провел недель пять на лоне природы. «Лес да поляны, безлюдье кругом» и так далее. Вышел на поляну, на пожог, а из ельника лезет Туробоев. Ружье под мышкой, как и у меня. Спрашивает: «Кажется, знакомы?» — «Ух, говорю, еще как знакомы!» Хотелось всадить
в морду ему заряд дроби. Но — запнулся за какое-то но. Культурный человек все-таки, и знаю, что
существует «Уложение о наказаниях уголовных». И знал, что с Алиной у него —
не вышло. Ну, думаю, черт с тобой!
«Очевидно, Ломброзо все-таки прав: преступный тип
существует, а Дриль
не хотел признать его из чувства человеколюбия,
в криминальной области неуместного. Даже — вредного».
Самгин принял все это как попытку Варвары выскользнуть из-под его влияния, рассердился и с неделю
не ходил к ней, уверенно ожидая, что она сама придет. Но она
не шла, и это беспокоило его, Варвара, как зеркало, была уже необходима, а кроме того он вспомнил, что
существует Алексей Гогин, франт, похожий на приказчика и, наверное, этим приятный барышням. Тогда, подумав, что Варвара, может быть, нездорова, он пошел к ней и
в прихожей встретил Любашу
в шубке,
в шапочке и, по обыкновению ее, с книгами под мышкой.
— Я ведь никогда
не чувствовала, что есть Россия, кроме Москвы. Конечно, учила географию, но — что же география? Каталог вещей,
не нужных мне. А теперь вот вижу, что
существует огромная Россия и ты прав: плохое
в ней преувеличивают нарочно, из соображений политических.
В двух этих мужиках как будто было нечто аллегорическое и утешительное. Может быть, все люди ловят несуществующего сома, зная, что сом —
не существует, но скрывая это друг от друга?..
Говорила чья-то круглая, мягкая спина
в измятой чесунче, чесунча на спине странно шевелилась, точно под нею бегали мыши,
в спину неловко вставлена лысоватая голова с толстыми ушами синеватого цвета. Самгин подумал, что большинство людей и физически тоже безобразно. А простых людей как будто и вовсе
не существует. Некоторые притворяются простыми, но,
в сущности, они подобны алгебраическим задачам с тремя — со многими — неизвестными.
«Есть люди, которые живут, неустанно, как жернова — зерна, перемалывая разнородно тяжелые впечатления бытия, чтобы открыть
в них что-то или превратить
в ничто. Такие люди для этой толпы идиотов
не существуют. Она —
существует».
Самгин слышал ее крики, но эта женщина,
в широком, фантастическом балахоне, уже
не существовала для него
в комнате, и голос ее доходил издали, точно она говорила по телефону. Он соображал...
— А голубям — башки свернуть. Зажарить. Нет, —
в самом деле, — угрюмо продолжал Безбедов. — До самоубийства дойти можно. Вы идете лесом или — все равно — полем, ночь, темнота, на земле, под ногами, какие-то шишки. Кругом — чертовщина: революции, экспроприации, виселицы, и… вообще — деваться некуда! Нужно, чтоб пред вами что-то светилось. Пусть даже и
не светится, а просто:
существует. Да — черт с ней — пусть и
не существует, а выдумано, вот — чертей выдумали, а верят, что они есть.
— Ты знал, что на это имущество
существует закладная
в двадцать тысяч?
Не знал? Так — поздравляю! —
существует. — Он снял шапку с головы, надел ее на колено и произнес удивленно, с негодованием: — Когда это Варвара ухитрилась заложить?
В комнате присяжных поверенных озабоченно беседовали о форме участия
в похоронах, посылать ли делегацию
в Ясную Поляну или ограничиться посылкой венка. Кто-то солидно напомнил, что теперь
не пятый год, что
существует Щегловитов…
«Что может внести
в жизнь вот такой хитренький, полуграмотный человечишка? Он — авторитет артели, он тоже своего рода «объясняющий господин». Строит дома для других, — интересно: есть ли у него свой дом? Вообще — «объясняющие господа»
существуют для других
в качестве «учителей жизни». Разумеется, это
не всегда паразитизм, но всегда — насилие, ради какого-нибудь Христа, ради системы фраз».
Театр,
не просуществовав месяца, превратился
в кафешантан.