Неточные совпадения
И каждый вечер из флигеля в глубине двора величественно являлась Мария Романовна, высокая, костистая, в черных
очках,
с обиженным
лицом без губ и в кружевной черной шапочке на полуседых волосах, из-под шапочки строго торчали большие, серые уши.
По вечерам к ней приходил со скрипкой краснолицый, лысый адвокат Маков, невеселый человек в темных
очках; затем приехал на трескучей пролетке Ксаверий Ржига
с виолончелью, тощий, кривоногий,
с глазами совы на костлявом, бритом
лице, над его желтыми висками возвышались, как рога, два серых вихра.
Клим достал из кармана
очки, надел их и увидал, что дьякону лет за сорок, а
лицо у него такое,
с какими изображают на иконах святых пустынников. Еще более часто такие
лица встречаются у торговцев старыми вещами, ябедников и скряг, а в конце концов память создает из множества подобных
лиц назойливый образ какого-то как бы бессмертного русского человека.
Против него твердо поместился, разложив локти по столу, пожилой, лысоватый человек,
с большим
лицом и очень сильными
очками на мягком носу, одетый в серый пиджак, в цветной рубашке «фантазия»,
с черным шнурком вместо галстука. Он сосредоточенно кушал и молчал. Варавка, назвав длинную двойную фамилию, прибавил...
Зеркало показало ему озабоченное и вытянутое
лицо с прикушенной нижней губой и ледяным блеском
очков.
Тонкие руки
с кистями темных пальцев двигались округло, легко, расписанное
лицо ласково морщилось, шевелились белые усы, и за стеклами
очков серенькие зрачки напоминали о жемчуге риз на иконах.
Самгин соскочил
с постели и зашагал по комнате, искоса посматривая, как мелькает в зеркале его
лицо, нахмуренное, побледневшее от волнения, —
лицо недюжинного человека в
очках,
с остренькой, светлой бородкой.
Он выпрямился, поправил
очки. Потом представил мать,
с лиловым, напудренным
лицом, обиженную тем, что постарела раньше, чем перестала чувствовать себя женщиной, Варавку, круглого, как бочка…
— Ваша фамилия? — строго повторил офицер, молодой,
с лицом очень бледным и сверкающими глазами. Самгин нащупал
очки и, вздохнув, назвал себя.
Когда Самгин протер запотевшие
очки, он увидел в классной, среди беспорядочно сдвинутых парт, множество людей, они сидели и стояли на партах, на полу, сидели на подоконниках, несколько десятков голосов кричало одновременно, и все голоса покрывала истерическая речь лысоватого человека
с лицом обезьяны.
У окна сидел бритый, черненький,
с лицом старика; за столом, у дивана, кто-то, согнувшись, быстро писал, человек в сюртуке и золотых
очках, похожий на профессора, тяжело топая, ходил из комнаты в комнату, чего-то искал.
Воронов нес портрет царя, Лялечкин — икону в золоченом окладе; шляпа-котелок, привязанная шнурком за пуговицу пиджака, тоже болталась на груди его, он ее отталкивал иконой, а рядом
с ним возвышалась лысая, в черных
очках на мертвом
лице голова Ермолаева, он, должно быть, тоже пел или молился, зеленоватая борода его тряслась.
«А пожалуй, верно: похож я на Глеба Успенского», — подумал он, снял
очки и провел ладонью по
лицу. Сходство
с Успенским вызвало угрюмую мысль...
За стеклами ее
очков он не видел глаз, но нашел, что
лицо ее стало более резко цыганским, кожа — цвета бумаги, выгоревшей на солнце; тонкие, точно рисунок пером, морщинки около глаз придавали ее
лицу выражение улыбчивое и хитроватое; это не совпадало
с ее жалобными словами.
Мысль о возможности какого-либо сходства
с этим человеком была оскорбительна. Самгин подозрительно посмотрел сквозь стекла
очков на плоское, одутловатое
лицо с фарфоровыми белками и голубыми бусинками зрачков, на вялую, тяжелую нижнюю губу и белесые волосики на верхней — под широким носом. Глупейшее
лицо.
Поздно вечером к нему явились люди, которых он встретил весьма любезно, полагая, что это — клиенты: рослая, краснощекая женщина,
с темными глазами на грубоватом
лице, одетая просто и солидно, а
с нею — пожилой лысоватый человек,
с остатками черных, жестких кудрей на остром черепе, угрюмый, в дымчатых
очках, в измятом и грязном пальто из парусины.
Самгин привычно отметил, что зрители делятся на три группы: одни возмущены и напуганы, другие чем-то довольны, злорадствуют, большинство осторожно молчит и уже многие поспешно отходят прочь, — приехала полиция: маленький пристав, остроносый,
с черными усами на желтом нездоровом
лице, двое околоточных и штатский — толстый, в круглых
очках, в котелке; скакали четверо конных полицейских, ехали еще два экипажа, и пристав уже покрикивал, расталкивая зрителей...
Самгин шагнул еще, наступил на горящую свечу и увидал в зеркале рядом
с белым стройным телом женщины человека в сереньком костюме, в
очках,
с острой бородкой,
с выражением испуга на вытянутом, желтом
лице —
с открытым ртом.
«Вот», — вдруг решил Самгин, следуя за ней. Она дошла до маленького ресторана, пред ним горел газовый фонарь, по обе стороны двери — столики, за одним играли в карты маленький, чем-то смешной солдатик и лысый человек
с носом хищной птицы, на третьем стуле сидела толстая женщина, сверкали
очки на ее широком
лице, сверкали вязальные спицы в руках и серебряные волосы на голове.
Озябшими руками Самгин снял
очки, протер стекла, оглянулся: маленькая комната, овальный стол, диван, три кресла и полдюжины мягких стульев малинового цвета у стен, шкаф
с книгами, фисгармония, на стене большая репродукция
с картины Франца Штука «Грех» — голая женщина,
с грубым
лицом, в объятиях змеи, толстой, как водосточная труба, голова змеи — на плече женщины.
Самгин привстал на пальцах ног, вытянулся и через головы людей увидал: прислонясь к стене, стоит высокий солдат
с забинтованной головой,
с костылем под мышкой, рядом
с ним — толстая сестра милосердия в темных
очках на большом белом
лице, она молчит, вытирая губы углом косынки.
С приближением старости Клим Иванович Самгин утрачивал близорукость, зрение становилось почти нормальным, он уже носил
очки не столько из нужды, как по привычке; всматриваясь сверху в
лицо толпы, он достаточно хорошо видел над темно-серой массой под измятыми картузами и шапками костлявые, чумазые, закоптевшие, мохнатые
лица и пытался вылепить из них одно
лицо.
Неточные совпадения
Он сидит подле столика, на котором стоит кружок
с парикмахером, бросавшим тень на его
лицо; в одной руке он держит книгу, другая покоится на ручке кресел; подле него лежат часы
с нарисованным егерем на циферблате, клетчатый платок, черная круглая табакерка, зеленый футляр для
очков, щипцы на лоточке.
Зосимов был высокий и жирный человек,
с одутловатым и бесцветно-бледным, гладковыбритым
лицом,
с белобрысыми прямыми волосами, в
очках и
с большим золотым перстнем на припухшем от жиру пальце.
Купец, седой китаец, в синем халате,
с косой, в
очках и туфлях, да два приказчика, молодые,
с длинными-предлинными, как черные змеи, косами,
с длинными же, смугло-бледными, истощенными
лицами и
с ногтистыми, как у птиц когти, пальцами.
В комнату вошел один из членов в золотых
очках, невысокий,
с поднятыми плечами и нахмуренным
лицом.
Это шумное веселье было неожиданно прервано появлением нового
лица. Однажды, когда Привалов занимался
с Ляховским в его кабинете, старик, быстро сдвинув
очки на лоб, проговорил: