Неточные совпадения
Утром, когда Самгин оделся и вышел в столовую, жена и Кутузов уже
ушли из дома, а
вечером Варвара уехала в Петербург — хлопотать
по своим издательским делам.
Варвара
по вечерам редко бывала дома, но если не
уходила она — приходили к ней. Самгин не чувствовал себя дома даже в своей рабочей комнате, куда долетали голоса людей, читавших стихи и прозу. Настоящим, теплым, своим домом он признал комнату Никоновой. Там тоже были некоторые неудобства; смущал очкастый домохозяин, он, точно поджидая Самгина, торчал на дворе и, встретив его ненавидящим взглядом красных глаз из-под очков, бормотал...
Выпустили Самгина неожиданно и с какой-то обидной небрежностью: утром пришел адъютант жандармского управления с товарищем прокурора, любезно поболтали и
ушли, объявив, что
вечером он будет свободен, но освободили его через день
вечером. Когда он ехал домой, ему показалось, что улицы необычно многолюдны и в городе шумно так же, как в тюрьме. Дома его встретил доктор Любомудров, он шел
по двору в больничном халате, остановился, взглянул на Самгина из-под ладони и закричал...
Испуг, вызванный у Клима отвратительной сценой, превратился в холодную злость против Алины, — ведь это
по ее вине пришлось пережить такие жуткие минуты. Первый раз он испытывал столь острую злость, — ему хотелось толкать женщину, бить ее о заборы, о стены домов, бросить в узеньком, пустынном переулке в сумраке
вечера и
уйти прочь.
Неточные совпадения
Вечером того же дня Одинцова сидела у себя в комнате с Базаровым, а Аркадий расхаживал
по зале и слушал игру Кати. Княжна
ушла к себе наверх; она вообще терпеть не могла гостей, и в особенности этих «новых оголтелых», как она их называла. В парадных комнатах она только дулась; зато у себя, перед своею горничной, она разражалась иногда такою бранью, что чепец прыгал у ней на голове вместе с накладкой. Одинцова все это знала.
На другой день опять она
ушла с утра и вернулась
вечером. Райский просто не знал, что делать от тоски и неизвестности. Он караулил ее в саду, в поле, ходил
по деревне, спрашивал даже у мужиков, не видали ли ее, заглядывал к ним в избы, забыв об уговоре не следить за ней.
Утро
уходило у него на мыканье
по свету, то есть
по гостиным, отчасти на дела и службу, —
вечер нередко он начинал спектаклем, а кончал всегда картами в Английском клубе или у знакомых, а знакомы ему были все.
Трогало меня иногда очень, что он, входя
по вечерам, почти каждый раз как будто робел, отворяя дверь, и в первую минуту всегда с странным беспокойством заглядывал мне в глаза: «не помешаю ли, дескать? скажи — я
уйду».
Мужики сказали, что переговорят с обществом и дадут ответ и, распрощавшись,
ушли в возбужденном состоянии.
По дороге долго слышался их громкий удаляющийся говор. И до позднего
вечера гудели их голоса и доносились
по реке от деревни.