Неточные совпадения
Сердитая складка разрезала ее высокий лоб, она уклонялась от
поцелуев, крепко сжимая губы, отворачивая
лицо в сторону.
Закурив папиросу, она долго махала пред
лицом своим спичкой, не желавшей угаснуть, отблески огонька блестели на стеклах ее пенсне. А когда спичка нагрела ей пальцы, женщина, бросив ее
в пепельницу, приложила палец к губам, как бы
целуя его.
Смешно раскачиваясь, Дуняша взмахивала руками, кивала медно-красной головой; пестренькое
лицо ее светилось радостью; сжав пальцы обеих рук, она потрясла кулачком пред
лицом своим и,
поцеловав кулачок, развела руки, разбросила
поцелуй в публику. Этот жест вызвал еще более неистовые крики, веселый смех
в зале и на хорах. Самгин тоже усмехался, посматривая на людей рядом с ним, особенно на толстяка
в мундире министерства путей, — он смотрел на Дуняшу
в бинокль и громко говорил, причмокивая...
«Уже решила», — подумал Самгин. Ему не нравилось
лицо дома, не нравились слишком светлые комнаты, возмущала Марина. И уже совсем плохо почувствовал он себя, когда прибежал, наклоня голову, точно бык, большой человек
в теплом пиджаке, подпоясанном широким ремнем,
в валенках, облепленный с головы до ног перьями и сенной трухой. Он схватил руки Марины, сунул
в ее ладони лохматую голову и,
целуя ладони ее, замычал.
— О, дорогой мой, я так рада, — заговорила она по-французски и, видимо опасаясь, что он обнимет,
поцелует ее, — решительно, как бы отталкивая, подняла руку свою к его
лицу. Сын
поцеловал руку, холодную, отшлифованную, точно лайка, пропитанную духами, взглянул
в лицо матери и одобрительно подумал...
Открыл форточку
в окне и, шагая по комнате, с папиросой
в зубах, заметил на подзеркальнике золотые часы Варвары, взял их, взвесил на ладони. Эти часы подарил ей он. Когда будут прибирать комнату, их могут украсть. Он положил часы
в карман своих брюк. Затем, взглянув на отраженное
в зеркале озабоченное
лицо свое, открыл сумку.
В ней оказалась пудреница, перчатки, записная книжка, флакон английской соли, карандаш от мигрени, золотой браслет, семьдесят три рубля бумажками,
целая горсть серебра.
Пока они спорили, человек
в сюртуке, не сгибаясь, приподнял руку Тоси к
лицу своему, молча и длительно
поцеловал ее, затем согнул ноги прямым углом, сел рядом с Климом, подал ему маленькую ладонь, сказал вполголоса...
Затем Клим Иванович
целый час сидел
в теплом и солидно обставленном кабинете, слушая жалобы большого, рыхлого человека, с двойным подбородком, с благодушным
лицом престарелой кормилицы.
Дмитрий порывисто обнял его,
поцеловал в щеку и — оттолкнув, чихнул. Это вышло нелепо, серое
лицо Дмитрия покраснело, он пробормотал...
Летний, пыльный, душный Петербург давил его как в тисках; он толкался между суровым или пьяным народом, всматривался без
цели в лица, может быть, прошел гораздо больше, чем следовало; был уже совсем почти вечер, когда он вошел в свой нумер.
Неточные совпадения
Возвратившись домой, Грустилов
целую ночь плакал. Воображение его рисовало греховную бездну, на дне которой метались черти. Были тут и кокотки, и кокодессы, и даже тетерева — и всё огненные. Один из чертей вылез из бездны и поднес ему любимое его кушанье, но едва он прикоснулся к нему устами, как по комнате распространился смрад. Но что всего более ужасало его — так это горькая уверенность, что не один он погряз, но
в лице его погряз и весь Глупов.
Не позаботясь даже о том, чтобы проводить от себя Бетси, забыв все свои решения, не спрашивая, когда можно, где муж, Вронский тотчас же поехал к Карениным. Он вбежал на лестницу, никого и ничего не видя, и быстрым шагом, едва удерживаясь от бега, вошел
в ее комнату. И не думая и не замечая того, есть кто
в комнате или нет, он обнял ее и стал покрывать
поцелуями ее
лицо, руки и шею.
Сережа опустился
в постель и зарыдал, закрыв
лицо руками. Анна отняла эти руки, еще раз
поцеловала его мокрое
лицо и быстрыми шагами вышла
в дверь. Алексей Александрович шел ей навстречу. Увидав ее, он остановился и наклонил голову.
«А ничего, так tant pis», подумал он, опять похолодев, повернулся и пошел. Выходя, он
в зеркало увидал ее
лицо, бледное, с дрожащими губами. Он и хотел остановиться и сказать ей утешительное слово, но ноги вынесли его из комнаты, прежде чем он придумал, что сказать.
Целый этот день он провел вне дома, и, когда приехал поздно вечером, девушка сказала ему, что у Анны Аркадьевны болит голова, и она просила не входить к ней.
Девочка, любимица отца, вбежала смело, обняла его и смеясь повисла у него на шее, как всегда, радуясь на знакомый запах духов, распространявшийся от его бакенбард.
Поцеловав его наконец
в покрасневшее от наклоненного положения и сияющее нежностью
лицо, девочка разняла руки и хотела бежать назад; но отец удержал ее.