Неточные совпадения
О боге она говорила, точно о
добром и хорошо знакомом ей старике, который живет где-то близко и может делать все,
что хочет, но часто делает не так, как надо.
— Ванька, в сущности,
добрая душа, а грубит только потому,
что не смеет говорить иначе, боится,
что глупо будет. Грубость у него — признак ремесла, как дурацкий шлем пожарного.
И хотя Клим заметил,
что и к нему она сегодня
добрее,
чем всегда, но это тоже было обидно.
Мне кажется,
что у меня было два отца: до семи лет — один, — у него
доброе, бритое лицо с большими усами и веселые, светлые глаза.
— Нет, —
что же? Ее красота требует достойной рамы. Володька — богат. Интересен.
Добрый — до смешного. Кончил — юристом, теперь — на историко-филологическом. Впрочем, он — не учится, — влюблен, встревожен и вообще пошел вверх ногами.
— Учеными доказано,
что бог зависит от климата, от погоды. Где климаты ровные, там и бог
добрый, а в жарких, в холодных местах — бог жестокий. Это надо понять. Сегодня об этом поучения не будет.
— А
что такое —
добро? — спросила она вполголоса, нахмурясь и глядя в глаза его. Пока он, пожимая плечами, собирался ответить ей, она сказала...
— Я думаю,
что отношения мужчин и женщин вообще — не
добро. Они — неизбежны, но
добра в них нет. Дети? И ты, и я были детьми, но я все еще не могу понять: зачем нужны оба мы?
— Ой, не доведет нас до
добра это сочинение мертвых праведников, а тем паче — живых. И ведь делаем-то мы это не по охоте, не по нужде, а — по привычке, право, так! Лучше бы согласиться на том,
что все грешны, да и жить всем в одно грешное, земное дело.
Минутами Климу казалось,
что он один в зале, больше никого нет, может быть, и этой
доброй ведьмы нет, а сквозь шумок за пределами зала, из прожитых веков, поистине чудесно долетает до него оживший голос героической древности.
Но, вспомнив о безжалостном ученом, Самгин вдруг, и уже не умом, а всем существом своим, согласился,
что вот эта плохо сшитая ситцевая кукла и есть самая подлинная история правды
добра и правды зла, которая и должна и умеет говорить о прошлом так, как сказывает олонецкая, кривобокая старуха, одинаково любовно и мудро о гневе и о нежности, о неутолимых печалях матерей и богатырских мечтах детей, обо всем,
что есть жизнь.
Одетая, как всегда, пестро и крикливо, она говорила так громко, как будто все люди вокруг были ее
добрыми знакомыми и можно не стесняться их. Самгин охотно проводил ее домой, дорогою она рассказала много интересного о Диомидове, который, плутая всюду по Москве, изредка посещает и ее, о Маракуеве, просидевшем в тюрьме тринадцать дней, после
чего жандармы извинились пред ним, о своем разочаровании театральной школой. Огромнейшая Анфимьевна встретила Клима тоже радостно.
Его очень русское лицо «удалого
добра молодца» сказки очень картинно, и говорит он так сказочно,
что минуту, две даже Клим Самгин слушает его внимательно, с завистью к силе, к разнообразию его чувствований.
Эти люди, бегавшие по раскаленным улицам, как тараканы, восхищали Варвару, она их находила красивыми,
добрыми, а Самгин сказал,
что он предпочел бы видеть на границе государства не грузин, армян и вообще каких-то незнакомцев с физиономиями разбойников, а — русских мужиков.
— Иногда мне кажется,
что, если б она была малограмотна и не занималась общественной деятельностью, она, от
доброго сердца, могла бы сделаться распутной, даже проституткой и, наверное, сочиняла бы трогательные песенки, вроде...
«В конце концов получается то,
что он отдает себя в мою волю. Агент уголовной полиции. Уголовной, — внушал себе Самгин. — Порядочные люди брезгуют этой ролью, но это едва ли справедливо. В современном обществе тайные агенты такая же неизбежность, как преступники. Он, бесспорно…
добрый человек. И — неглуп. Он — человек типа Тани Куликовой, Анфимьевны. Человек для других…»
Наблюдая ее, Самгин опасался,
что люди поймут, как смешна эта старая женщина, искал в себе какого-нибудь
доброго чувства к ней и не находил ничего, кроме досады на нее.
«Простодушие? Искренность? Любопытный тип. Странно,
что она сохранила
добрые отношения с Кутузовым».
Почему-то прибавила,
что я умный,
добрый и посему — особенно должен стыдиться.
— «Любовь к уравнительной справедливости, к общественному
добру, к народному благу парализовала любовь к истине, уничтожила интерес к ней». «
Что есть истина?» — спросил мистер Понтий Пилат. Дальше! «Каковы мы есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом, — бояться его мы должны пуще всех казней власти и благословлять эту власть, которая одна, своими штыками, охраняет нас от ярости народной…»
— Пустые — хотел ты сказать. Да, но вот эти люди — Орехова, Ногайцев — делают погоду. Именно потому,
что — пустые, они с необыкновенной быстротой вмещают в себя все новое: идеи, программы, слухи, анекдоты, сплетни. Убеждены,
что «сеют разумное,
доброе, вечное». Если потребуется, они завтра будут оспаривать радости и печали, которые утверждают сегодня…
— Куда вы? Подождите, здесь ужинают, и очень вкусно. Холодный ужин и весьма неплохое вино. Хозяева этой старой посуды, — показал он широким жестом на пестрое украшение стен, — люди
добрые и широких взглядов. Им безразлично, кто у них ест и
что говорит, они достаточно богаты для того, чтоб участвовать в истории; войну они понимают как основной смысл истории, как фабрикацию героев и вообще как нечто очень украшающее жизнь.
Неточные совпадения
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти
добрые люди; это с их стороны хорошая черта,
что они мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
Лука Лукич.
Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько раз ему говорил. Вот еще на днях, когда зашел было в класс наш предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от
доброго сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.
Кто видывал, как слушает // Своих захожих странников // Крестьянская семья, // Поймет,
что ни работою // Ни вечною заботою, // Ни игом рабства долгого, // Ни кабаком самим // Еще народу русскому // Пределы не поставлены: // Пред ним широкий путь. // Когда изменят пахарю // Поля старозапашные, // Клочки в лесных окраинах // Он пробует пахать. // Работы тут достаточно. // Зато полоски новые // Дают без удобрения // Обильный урожай. // Такая почва
добрая — // Душа народа русского… // О сеятель! приди!..
Оро́бели наследники: // А ну как перед смертию // Лишит наследства? Мало ли // Лесов, земель у батюшки? //
Что денег понакоплено, // Куда пойдет
добро? // Гадай! У князя в Питере // Три дочери побочные // За генералов выданы, // Не отказал бы им!
Случилось так: свекровь // Надула в уши свекору, //
Что рожь
добрее родится // Из краденых семян.