Неточные совпадения
Клим покосился на него, он все острей
испытывал уколы зависти, когда слышал, как метко
люди определяют друг друга, а Макаров досадно часто говорил меткие словечки.
— В меня — шагали, понимаете? Нет, это… надо
испытать.
Человек лежит, а на него ставят ноги, как на болотную кочку! Давят… а? Живой
человек. Невообразимо.
Это был
человек среднего роста, одетый в широкие, длинные одежды той неуловимой окраски, какую принимают листья деревьев поздней осенью, когда они уже
испытали ожог мороза.
Самгин чувствовал, что эта большеглазая девица не верит ему,
испытывает его. Непонятно было ее отношение к сводному брату; слишком часто и тревожно останавливались неприятные глаза Татьяны на лице Алексея, — так следит жена за мужем с больным сердцем или склонным к неожиданным поступкам, так наблюдают за
человеком, которого хотят, но не могут понять.
Самгин выпил рюмку коньяка, подождал, пока прошло ощущение ожога во рту, и выпил еще. Давно уже он не
испытывал столь острого раздражения против
людей, давно не чувствовал себя так одиноким. К этому чувству присоединялась тоскливая зависть, — как хорошо было бы обладать грубой дерзостью Кутузова, говорить в лицо
людей то, что думаешь о них. Сказать бы им...
Через месяц Клим Самгин мог думать, что театральные слова эти были заключительными словами роли, которая надоела Варваре и от которой она отказалась, чтоб играть новую роль — чуткой подруги, образцовой жены. Не впервые наблюдал он, как неузнаваемо меняются
люди, эту ловкую их игру он считал нечестной, и Варвара, утверждая его недоверие к
людям, усиливала презрение к ним. Себя он видел не способным притворяться и фальшивить, но не мог не
испытывать зависти к уменью
людей казаться такими, как они хотят.
— Мне кажется — есть
люди, для которых… которые почувствовали себя чем-то только тогда, когда
испытали несчастие, и с той поры держатся за него, как за свое отличие от других.
В этот вечер тщательно, со всей доступной ему объективностью, прощупав, пересмотрев все впечатления последних лет, Самгин почувствовал себя так совершенно одиноким
человеком, таким чужим всем
людям, что даже
испытал тоскливую боль, крепко сжавшую в нем что-то очень чувствительное. Он приподнялся и долго сидел, безмысленно глядя на покрытые льдом стекла окна, слабо освещенные золотистым огнем фонаря. Он был в состоянии, близком к отчаянию. В памяти возникла фраза редактора «Нашего края...
Наблюдая за
человеком в соседней комнате, Самгин понимал, что
человек этот
испытывает боль, и мысленно сближался с ним. Боль — это слабость, и, если сейчас, в минуту слабости, подойти к
человеку, может быть, он обнаружит с предельной ясностью ту силу, которая заставляет его жить волчьей жизнью бродяги. Невозможно, нелепо допустить, чтоб эта сила почерпалась им из книг, от разума. Да, вот пойти к нему и откровенно, без многоточий поговорить с ним о нем, о себе. О Сомовой. Он кажется влюбленным в нее.
Вместе с изумлением он
испытывал еще какое-то чувство; оно связывало его с этим
человеком очень неприятно.
И не спеша,
люди, окружавшие Самгина, снова пошли в Леонтьевский, оглядываясь, как бы ожидая, что их позовут назад; Самгин шел, чувствуя себя так же тепло и безопасно, как чувствовал на Выборгской стороне Петербурга. В общем он
испытывал удовлетворение
человека, который, посмотрев репетицию, получил уверенность, что в пьесе нет моментов, терзающих нервы, и она может быть сыграна очень неплохо.
«Родится
человек, долго чему-то учится,
испытывает множество различных неприятностей, решает социальные вопросы, потому что действительность враждебна ему, тратит силы на поиски душевной близости с женщиной, — наиболее бесплодная трата сил. В сорок лет
человек становится одиноким…»
Испытывая легкое головокружение, он смотрел, как там, внизу, по слабо освещенной маленькой площади бесшумно скользили темные фигурки
людей, приглушенно трещали колеса экипажей.
Несколько дней он прожил плутая по музеям, вечерами сидя в театрах,
испытывая приятное чувство независимости от множества
людей, населяющих огромный город.
Клим Иванович Самгин не
испытывал симпатии к
людям, но ему нравились
люди здравого смысла, вроде Митрофанова, ему казалось, что
люди этого типа вполне отвечают характеристике великоросса, данной историком Ключевским. Он с удовольствием слушал словоохотливого спутника, а спутник говорил поучительно и легко, как нечто давно обдуманное...
Неточные совпадения
Предместник его, капитан Негодяев, хотя и не обладал так называемым"сущим"злонравием, но считал себя
человеком убеждения (летописец везде вместо слова"убеждения"ставит слово"норов") и в этом качестве постоянно
испытывал, достаточно ли глуповцы тверды в бедствиях.
Увидев Алексея Александровича с его петербургски-свежим лицом и строго самоуверенною фигурой, в круглой шляпе, с немного-выдающеюся спиной, он поверил в него и
испытал неприятное чувство, подобное тому, какое
испытал бы
человек, мучимый жаждою и добравшийся до источника и находящий в этом источнике собаку, овцу или свинью, которая и выпила и взмутила воду.
На каждом шагу он
испытывал то, что
испытывал бы
человек, любовавшийся плавным, счастливым ходом лодочки по озеру, после того как он бы сам сел в эту лодочку.
Вронский, несмотря на свою легкомысленную с виду светскую жизнь, был
человек, ненавидевший беспорядок. Еще смолоду, бывши в корпусе, он
испытал унижение отказа, когда он, запутавшись, попросил взаймы денег, и с тех пор он ни разу не ставил себя в такое положение.
Та привязанность, которую он
испытывал к Анне, исключила в его душе последние потребности сердечных отношений к
людям.