Неточные совпадения
Он не умел
думать о России, народе,
человечестве, интеллигенции, все это было далеко от него.
Самгин не впервые
подумал, что в этих крепко построенных домах живут скучноватые, но, в сущности, неглупые люди, живут недолго, лет шестьдесят, начинают
думать поздно и за всю жизнь не ставят пред собою вопросов — божество или
человечество, вопросов о достоверности знания, о…
Самгин вздрогнул, ему показалось, что рядом с ним стоит кто-то. Но это был он сам, отраженный в холодной плоскости зеркала. На него сосредоточенно смотрели расплывшиеся, благодаря стеклам очков, глаза мыслителя. Он прищурил их, глаза стали нормальнее. Сняв очки и протирая их, он снова
подумал о людях, которые обещают создать «мир на земле и в человецех благоволение», затем, кстати, вспомнил, что кто-то — Ницше? — назвал
человечество «многоглавой гидрой пошлости», сел к столу и начал записывать свои мысли.
«Революция силами дикарей. Безумие, какого никогда не знало
человечество. И пред лицом врага. Казацкая мечта. Разин, Пугачев — казаки, они шли против Москвы как государственной организации, которая стесняла их анархическое своеволие. Екатерина правильно догадалась уничтожить Запорожье», — быстро
думал он и чувствовал, что эти мысли не могут утешить его.
«Дмитрий Самгин, освободитель
человечества», —
подумал Клим Иванович Самгин в тон речам Воинова, Пыльникова и — усмехнулся, глядя, как студент, слушая речи мудрецов, повертывает неестественно белое лицо от одного к другому.
Это было поэтико-религиозное начало философии истории; оно очевидно лежало в христианстве, но долго не понимали его; не более, как век тому назад,
человечество подумало и в самом деле стало спрашивать отчета в своей жизни, провидя, что оно недаром идет и что биография его имеет глубокий и единый всесвязывающий смысл.
Неточные совпадения
Яшенька, с своей стороны, учил, что сей мир, который мы
думаем очима своима видети, есть сонное некое видение, которое насылается на нас врагом
человечества, и что сами мы не более как странники, из лона исходящие и в оное же лоно входящие.
Убей ее и возьми ее деньги, с тем чтобы с их помощию посвятить потом себя на служение всему
человечеству и общему делу: как ты
думаешь, не загладится ли одно крошечное преступленьице тысячами добрых дел?
— Что ж? примем ее как новую стихию жизни… Да нет, этого не бывает, не может быть у нас! Это не твоя грусть; это общий недуг
человечества. На тебя брызнула одна капля… Все это страшно, когда человек отрывается от жизни… когда нет опоры. А у нас… Дай Бог, чтоб эта грусть твоя была то, что я
думаю, а не признак какой-нибудь болезни… то хуже. Вот горе, перед которым я упаду без защиты, без силы… А то, ужели туман, грусть, какие-то сомнения, вопросы могут лишить нас нашего блага, нашей…
— Господа, — дрожал я весь, — я мою идею вам не скажу ни за что, но я вас, напротив, с вашей же точки спрошу, — не
думайте, что с моей, потому что я, может быть, в тысячу раз больше люблю
человечество, чем вы все, вместе взятые!
Ошибочно
думать, что
человечество живет в одном и том же объективном, данном извне мире.