Неточные совпадения
Лидия, все еще сердясь на Клима,
не глядя на него, послала брата за чем-то наверх, — Клим
через минуту пошел за ним, подчиняясь внезапному толчку желания сказать Борису что-то хорошее, дружеское,
может быть, извиниться пред ним за свою выходку.
— Я упала, как слепая, когда лезла
через забор, — сказала она, всхлипнув. — Как дура. Я
не могу идти…
Через полчаса он убедил себя, что его особенно оскорбляет то, что он
не мог заставить Лидию рыдать от восторга, благодарно целовать руки его, изумленно шептать нежные слова, как это делала Нехаева. Ни одного раза, ни на минуту
не дала ему Лидия насладиться гордостью мужчины, который дает женщине счастье. Ему было бы легче порвать связь с нею, если бы он испытал это наслаждение.
«Кончу университет и должен буду служить интересам этих быков. Женюсь на дочери одного из них, нарожу гимназистов, гимназисток, а они,
через пятнадцать лет,
не будут понимать меня. Потом — растолстею и,
может быть, тоже буду высмеивать любознательных людей. Старость. Болезни. И — умру, чувствуя себя Исааком, принесенным в жертву — какому богу?»
Самгин пробовал убедить себя, что в отношении людей к нему как герою есть что-то глупенькое, смешное, но
не мог не чувствовать, что отношение это приятно ему.
Через несколько дней он заметил, что на улицах и в городском саду незнакомые гимназистки награждают его ласковыми улыбками, а какие-то люди смотрят на него слишком внимательно. Он иронически соображал...
— Имею основание, — отозвался Дьякон и, гулко крякнув, поискал пальцами около уха остриженную бороду. —
Не хотел рассказывать вам, но — расскажу, — обратился он к Маракуеву, сердито шагавшему по комнате. — Вы
не смотрите на него, что он такой якобы ничтожный, он — вредный, ибо хотя и слабодушен, однако —
может влиять. И — вообще…
Через подобного ему… комара сын мой излишне потерпел.
Через месяц Клим Самгин
мог думать, что театральные слова эти были заключительными словами роли, которая надоела Варваре и от которой она отказалась, чтоб играть новую роль — чуткой подруги, образцовой жены.
Не впервые наблюдал он, как неузнаваемо меняются люди, эту ловкую их игру он считал нечестной, и Варвара, утверждая его недоверие к людям, усиливала презрение к ним. Себя он видел
не способным притворяться и фальшивить, но
не мог не испытывать зависти к уменью людей казаться такими, как они хотят.
Вообще она знала очень много сплетен об умерших и живых крупных людях, но передавала их беззлобно, равнодушным тоном существа из мира, где все, что
не пошло, вызывает подозрительное и молчаливое недоверие, а пошлость считается естественной и только
через нее человек
может быть понят.
«Наша баррикада», — соображал Самгин, входя в дом
через кухню. Анфимьевна — типичный идеальный «человек для других», которым он восхищался, — тоже помогает строить баррикаду из вещей, отработавших, так же, как она, свой век, — в этом Самгин
не мог не почувствовать что-то очень трогательное, немножко смешное и как бы примирявшее с необходимостью баррикады, — примирявшее,
может быть, только потому, что он очень устал. Но, раздеваясь, подумал...
— Это они хватили
через край, — сказала она, взмахнув ресницами и бровями. — Это — сгоряча. «Своей пустой ложкой в чужую чашку каши». Это надо было сделать тогда, когда царь заявил, что помещичьих земель
не тронет. Тогда,
может быть, крестьянство взмахнуло бы руками…
Самгин сочувственно улыбнулся,
не находя, что сказать, и
через несколько минут, прощаясь с нею, ощутил желание поцеловать ей руку, чего никогда
не делал. Он
не мог себе представить, что эта женщина, равнодушная к действительности, способна ненавидеть что-то.
— Это я тоже шучу. Понимаю, что свататься ты
не намерен. А рассказать себя я тебе —
не могу, рассказывала, да ты —
не веришь. — Она встала, протянув ему руку
через стол и говоря несколько пониженным голосом...
— Ну да, понятно! Торговать деньгами легче, спокойней, чем строить заводы, фабрики, возиться с рабочими, — проговорила Марина, вставая и хлопая портфелем по своему колену. — Нет, Гриша, тут банкира мало, нужен крупный чиновник или какой-нибудь придворный… Ну, мне — пора, если я
не смогу вернуться
через час, — я позвоню вам… и вы свободны…
— Значит, сейчас позвоним и явится покупатель, нотариус Животовский, спекулянт, держи ухо остро! Но, сначала, Клим Иванович, на какого черта тебе тысячи денег?
Не надобно тебе денег, тебе газета нужна или — книгоиздательство. На газету — мало десятков тысяч, надо сотни полторы, две. Предлагаю: давай мне эти двадцать тысяч, и я тебе обещаю
через год взогнать их до двухсот. Обещаю, но гарантировать —
не могу, нечем. Векселя
могу дать, а — чего они стоят?
Самгин начал рассказывать о беженцах-евреях и, полагаясь на свое
не очень богатое воображение, об условиях их жизни в холодных дачах, с детями, стариками, без хлеба. Вспомнил старика с красными глазами, дряхлого старика, который молча пытался и
не мог поднять бессильную руку свою. Он тотчас же заметил, что его перестают слушать, это принудило его повысить тон речи, но
через минуту-две человек с волосами дьякона, гулко крякнув, заявил...
Неточные совпадения
Дома он
через минуту уже решил дело по существу. Два одинаково великих подвига предстояли ему: разрушить город и устранить реку. Средства для исполнения первого подвига были обдуманы уже заранее; средства для исполнения второго представлялись ему неясно и сбивчиво. Но так как
не было той силы в природе, которая
могла бы убедить прохвоста в неведении чего бы то ни было, то в этом случае невежество являлось
не только равносильным знанию, но даже в известном смысле было прочнее его.
Начались подвохи и подсылы с целью выведать тайну, но Байбаков оставался нем как рыба и на все увещания ограничивался тем, что трясся всем телом. Пробовали споить его, но он,
не отказываясь от водки, только потел, а секрета
не выдавал. Находившиеся у него в ученье мальчики
могли сообщить одно: что действительно приходил однажды ночью полицейский солдат, взял хозяина, который
через час возвратился с узелком, заперся в мастерской и с тех пор затосковал.
Очень
может статься, что многое из рассказанного выше покажется читателю чересчур фантастическим. Какая надобность была Бородавкину делать девятидневный поход, когда Стрелецкая слобода была у него под боком и он
мог прибыть туда
через полчаса? Как
мог он заблудиться на городском выгоне, который ему, как градоначальнику, должен быть вполне известен? Возможно ли поверить истории об оловянных солдатиках, которые будто бы
не только маршировали, но под конец даже налились кровью?
Таким образом он достиг наконец того, что
через несколько лет ни один глуповец
не мог указать на теле своем места, которое
не было бы высечено.
Он шел
через террасу и смотрел на выступавшие две звезды на потемневшем уже небе и вдруг вспомнил: «Да, глядя на небо, я думал о том, что свод, который я вижу,
не есть неправда, и при этом что-то я
не додумал, что-то я скрыл от себя, — подумал он. — Но что бы там ни было, возражения
не может быть. Стоит подумать, — и всё разъяснится!»