Неточные совпадения
Устав стоять, он обернулся, —
в комнате было темно;
в углу у дивана горела маленькая лампа-ночник, постель на одном диване была пуста, а на белой подушке другой постели торчала черная борода Захария. Самгин почувствовал себя обиженным, — неужели для него не нашлось отдельной комнаты? Схватив ручку шпингалета, он шумно открыл дверь на террасу, — там,
в темноте, кто-то
пошевелился, крякнув.
«Бред какой», — подумал Самгин, видя лицо Захария, как маленькое, бесформенное и мутное пятно
в темноте, и представляя, что лицо это должно быть искажено страхом. Именно — страхом, — Самгин чувствовал, что иначе не может быть. А
в темноте шевелились, падали бредовые слова...
Думалось очень легко и бойко, но голова кружилась сильнее, должно быть, потому, что теплый воздух был густо напитан духами. Публика бурно рукоплескала, цари и жрец, оскалив зубы, благодарно кланялись
в темноту зала плотному телу толпы, она тяжело
шевелилась и рычала...
Одно из двух окон
в сад было открыто, там едва заметно и беззвучно
шевелились ветви липы,
в комнату втекал ее аптечный запах, вползали неопределенные ‹шорохи?›, заплутавшиеся
в ночной
темноте.
Слышен одинокий, сухой смех, и как будто крякнул человек тихонько или заскрипел зубами. Мужичьи тела
шевелятся в темноте, сдвигаясь плотнее, трутся друг о друга. И шелестят подавленные голоса:
Неточные совпадения
По-видимому, она ждала, что ее встретят, и оглядывалась по сторонам. Поезд таял
в темноте, красная звездочка
в конце его становилась все меньше. Кругом было пусто. А я сидел
в глубине беседки, боясь
пошевелиться.
Прямой, высокий, вызолоченный иконостас был уставлен образами
в 5 рядов, а огромные паникадила, висящие среди церкви, бросали сквозь дым ладана таинственные лучи на блестящую резьбу и усыпанные жемчугом оклады; задняя часть храма была
в глубокой
темноте; одна лампада, как запоздалая звезда, не могла рассеять вокруг тяготеющие тени; у стены едва можно было различить бледное лицо старого схимника, лицо, которое вы приняли бы за восковое, если б голова порою не наклонялась и не
шевелились губы; черная мантия и клобук увеличивали его бледность и руки, сложенные на груди крестом, подобились тем двум костям, которые обыкновенно рисуются под адамовой головой.
И если раньше,
в темноте, он должен был
шевелиться, чтобы не походить на мертвеца, то теперь,
в этом ярком, холодно-враждебном, страшном свете, казалось ужасным, невозможным
пошевелиться, чтобы достать папиросу — позвонить кого-нибудь.
Спокойно и плавно текут мои мысли, необычно это для меня и неожиданно. Осторожно разглядываю себя, тихонько обыскиваю сердце — хочу найти
в нём тревоги и спорные недоумения. Улыбаюсь
в безгласной
темноте и боюсь
пошевелиться, чтобы не расплескать незнакомую радость, коей сердце по края полно. Верю и не верю этой удивительной полноте души, неожиданной находке для меня.
В темноте ничего нельзя было разобрать, и мы не смели
шевельнуться. Но потом уж мы достали ружья, и было слышно, как щелкнули поднимаемые курки. Мы решились дорого продать свою жизнь и сидели молча, сдерживая дыхание.