Неточные совпадения
Тонкий, как тростинка, он
в своём сером подряснике был похож на женщину, и странно было видеть на узких плечах и гибкой шее большую широколобую голову, скуластое лицо, покрытое неровными кустиками жёстких волос. Под левым глазом у него сидела бородавка, из неё тоже кустились волосы, он постоянно крутил их пальцами левой руки, оттягивая веко книзу, это делало один глаз больше другого. Глаза его запали глубоко под
лоб и светились из тёмных ям светом мягким, безмолвно говоря о чём-то сердечном и печальном.
В пятнадцать лет он казался старше: коренастый, полный, с тёмными вьющимися волосами над белым
лбом и недоверчивым взглядом карих глаз.
Вставая из-за стола, истово крестились
в тёмный угол, где приветно мигал жёлтый огонёк лампады, освещая грустные глаза богоматери, высокий
лоб Николы, украшенный затейными морщинами, и внимательный лик Христа.
Он отвёл её
в свою горницу и, когда она легла на постель, заведя глаза под
лоб, уныло отошёл от неё, отодвинутый знакомым ему, солоноватым тёплым запахом, — так пахло от избитого Савки.
Но его оттёрли прочь, поставив перед Матвеем длинного человека, несуразно сложенного из острых костей, наскоро обшитых старой, вытертой, коричневой кожей. Голова у него была маленькая,
лоб выдвинулся вперёд и навис над глазами; они смотрели
в лицо юноши, не мигая и словно не видя ничего.
Наталья ушла, он одёрнул рубаху, огладил руками жилет и, стоя среди комнаты, стал прислушиваться: вот по лестнице чётко стучат каблуки, отворилась дверь, и вошла женщина
в тёмной юбке, клетчатой шали, гладко причёсанная, высокая и стройная.
Лоб и щёки у неё были точно вылеплены из снега, брови нахмурены, между глаз сердитая складка, а под глазами тени утомления или печали. Смотреть
в лицо ей — неловко, Кожемякин поклонился и, не поднимая глаз, стал двигать стул, нерешительно, почти виновато говоря...
— Видом какая, значить? — говорил Маркуша, двигая кожей на
лбу. — Разно это, — на Каме-реке один мужик щукой её видел: вынул вентерь [или мережа — ставное рыболовное орудие типа ловушки. Применяют
в речном, озёрном и морском прибрежном рыболовстве — Ред.], ан глядь — щука невеличка. Он её — за жабры, а она ему баить человечьим голосом: отпусти-де меня, Иван, я твоя доля! Он — бежать. Ну, убёг. Ему — без беды обошлось, а жена вскоре заболела да на пятый месяц и померла…
В избе встретила солдатка Любовь, жена Мокеева племянника, баба худая, маленькая, с масляными глазками и большим шрамом на
лбу; кланяясь
в пояс, она пропела...
Она положила крепкие руки свои на плечи ему и, заглядывая
в лицо мокрыми, сияющими глазами, стала что-то говорить утешительно и торопливо, а он обнял её и, целуя
лоб, щёки, отвечал, не понимая и не слыша её слов...
Вдоль большого
лба лежали глубокие морщины, красные
в глубине, они были похожи на царапины, весь череп его, большой, гладко вытертый сверху, лохматый снизу и боков, заставлял думать, что человек этот несокрушимо упрям, но маленькие бойкие глаза блестели мягко, весело и несогласно с мыслью об упрямстве.
Серая попадья, подняв очки на
лоб, положив на колени руки и шитьё, сидела у окна, изредка вставляя
в речь дяди два-три негромких слова, а поп, возбуждённый и растрёпанный, то вскакивал и летел куда-то по комнате, сбивая стулья, то, как бы
в отчаянии, падал на клеёнчатый диван и, хватаясь за голову руками, кричал...
Села
в угол беседки, подняла очки на
лоб и, оглядев гостя туманным взглядом слабых глаз, вздохнула, размышляя о чём-то, а потом, раздельно и точно считая слова, начала говорить...
Как
в солдаты:
лоб — затылок; боле ничего!
— Дельно говорите! — похвалил Кожемякин, заражаясь воодушевлением собеседника, а тот, хвастливо тыкая пальцем
в свой коричневый
лоб, сказал...
Хоронили Никона как-то особенно многолюдно и тихо: за гробом шли и слободские бедные люди, и голодное городское мещанство, и Сухобаев
в чёрном сюртуке, шла уточкой Марья, низко на
лоб опустив платок, угрюмая и сухая, переваливался с ноги на ногу задыхавшийся синий Смагин и ещё много именитых горожан.
В углу около изразцовой печи отворилась маленькая дверь,
в комнату высунулась тёмная рука, дрожа, она нащупала край лежанки, вцепилась
в него, и, приседая, бесшумно выплыл Хряпов, похожий на нетопыря,
в сером халате с чёрными кистями. Приставив одну руку щитком ко
лбу, другою торопливо цапаясь за углы шкафов и спинки стульев, вытянув жилистую шею, открыв чёрный рот и сверкая клыками, он, качаясь, двигался по комнате и говорил неизменившимся ехидно-сладким, холодным говорком...
Кожемякин, шагая тихонько, видел через плечо Вани Хряпова пёстрый венчик на
лбу усопшего, жёлтые прядки волос, тёмные руки, сложенные на бугре чёрного сюртука.
В гробу Хряпов стал благообразнее — красные, мокрые глаза крепко закрылись, ехидная улыбка погасла, клыки спрятались под усами, а провалившийся рот как будто даже улыбался другой улыбкой, добродушной и виноватой, точно говоря...