Неточные совпадения
Поп пришёл и даже испугал его своим видом — казалось, он тоже только что поборол жестокую болезнь: стал
длиннее, тоньше, на костлявом лице его, в тёмных ямах, неустанно горели почти безумные глаза, от него жарко пахло перегоревшей водкой. Сидеть же как будто вовсе разучился, всё время расхаживал, топая тяжёлыми сапогами, глядя в потолок, оправляя волосы,
ряса его развевалась тёмными крыльями, и, несмотря на
длинные волосы, он совершенно утратил подобие церковнослужителя.
Над самым телом Макара, толкая его ногою, стоял старый попик Иван. Его
длинная ряса была покрыта снегом; снег виднелся на меховом бергесе (шапке), на плечах, в длинной бороде попа Ивана. Всего удивительнее было то обстоятельство, что это был тот самый попик Иван, который умер назад тому четыре года.
При встрече он первый с непривычной торопливостью снимал широкополую шляпу и, уходя, чувствовал, как чаще и лотошливее становятся его шаги — шаги человека, которому стыдно и страшно, — и путаются в
длинной рясе жилистые ноги.
Неточные совпадения
У ограды первой встретился нам иезуит в черной
рясе, в черной шляпе с длинными-предлинными полями — вы знаете эту шляпу.
Плюсна одной ноги у него была отрублена, он ходил прихрамывая, с
длинной палкой в руке, зиму и лето в легкой, тонкой поддевке, похожей на
рясу, в бархатном картузе странной формы, похожем на кастрюлю.
Запирая на ночь дверь переднего покоя, Аксинья усмотрела на платейной вешалке нечто висящее, как бы не нам принадлежащее, и когда мы с Наташей на сие были сею служанкой позваны, то нашли: во-первых, темно-коричневый французского гроденаплю подрясник; во-вторых, богатый гарусный пояс с пунцовыми лентами для завязок, а в-третьих, драгоценнейшего зеленого неразрезного бархату
рясу; в-четвертых же, в
длинном куске коленкора полное иерейское облачение.
Длинной рукою, окрылённой чёрным рукавом
рясы, отец Никодим отвёл протянутые к нему сложенные горстью руки брата и сказал тихо, без радости:
Тощий, сутулый поп пришёл вечером, тихонько сел в угол; он всегда засовывал
длинное тело своё глубоко в углы, где потемнее, тесней; он как будто прятался от стыда. Его фигура в старенькой тёмной
рясе почти сливалась с тёмной кожей кресла, на сумрачном фоне тускло выступало только пятно лица его; стеклянной пылью блестели на волосах висков капельки растаявшего снега, и, как всегда, он зажал реденькую, но
длинную бороду свою в костлявый кулак.