Неточные совпадения
«Не
пойдёт!» — думал он. И вдруг почувствовал, что её нет
в сенях. Тихо и осторожно, как слепой, он вошёл
в комнату Палаги, — женщина стояла у окна, глядя
в сад, закинув руки за голову. Он бесшумно вложил крючок
в пробой, обнял её за плечи и заговорил...
Поп позвал меня к себе, и она тоже
пошла с Любой, сидели там, пили чай, а дядя Марк доказывал, что хорошо бы
в городе театр завести. Потом попадья прекрасно играла на фисгармонии, а Люба вдруг заплакала, и все они ушли
в другую
комнату. Горюшина с попадьёй на ты, а поп зовёт её Дуня, должно быть, родственница она им. Поп, оставшись с дядей, сейчас же начал говорить о боге; нахмурился, вытянулся, руку поднял вверх и, стоя середи
комнаты, трясёт пышными волосами. Дядя отвечал ему кратко и нелюбезно.
Перешёл улицу наискось, воротился назад и, снова поравнявшись с домом, вытянулся, стараясь заглянуть внутрь
комнат. Мешали цветы, стоявшие на подоконниках, сквозь них видно было только сутулую спину Рогачева да встрёпанную голову Галатской. Постояв несколько минут, вслушиваясь
в озабоченный гул голосов, он вдруг быстро
пошёл домой, решительно говоря себе...
«Максим меня доедет!» — пригрозил Кожемякин сам себе, тихонько, точно воровать
шёл, пробираясь
в комнату. Там он сел на привычное место, у окна
в сад, и, сунув голову, как
в мешок,
в думы о завтрашнем дне, оцепенел
в них, ничего не понимая,
в нарастающем желании спрятаться куда-то глубоко от людей.
— Не
идёт Алексей-то Иваныч, — сказал он, отдуваясь, и, встав, прошёлся по
комнате, а она выпрямила стан и снова неподвижно уставилась глазами
в стену перед собой.
На другой день она снова явилась, а за нею, точно на верёвке, опустив голову, согнувшись,
шёл чахоточный певчий. Смуглая кожа его лица, перерезанная уродливым глубоким шрамом, дрожала, губы искривились, тёмные, слепо прикрытые глаза бегали по
комнате, минуя хозяина, он встал, не доходя до окна, как межевой столб
в поле, и завертел фуражку
в руках так быстро, что нельзя было разобрать ни цвета, ни формы её.
Дни
пошли крупным шагом, шумно, беспокойно, обещая что-то хорошее. Каждый день больной видел Прачкина, Тиунова, какие-то люди собирались
в Палагиной
комнате и оживлённо шумели там — дом стал похож на пчелиный улей, где Люба была маткой: она всех слушала, всем улыбалась, поила чаем, чинила изорванное пальто Прачкина, поддёвку Тиунова и, подбегая к больному, спрашивала...
Накануне погребения, после обеда, мне захотелось спать, и я
пошел в комнату Натальи Савишны, рассчитывая поместиться на ее постели, на мягком пуховике, под теплым стеганым одеялом. Когда я вошел, Наталья Савишна лежала на своей постели и, должно быть, спала; услыхав шум моих шагов, она приподнялась, откинула шерстяной платок, которым от мух была покрыта ее голова, и, поправляя чепец, уселась на край кровати.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну да, Добчинский, теперь я вижу, — из чего же ты споришь? (Кричит
в окно.)Скорей, скорей! вы тихо
идете. Ну что, где они? А? Да говорите же оттуда — все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя от окна, с досадою.)Такой глупый: до тех пор, пока не войдет
в комнату, ничего не расскажет!
Она боялась оставаться одна теперь и вслед за человеком вышла из
комнаты и
пошла в детскую.
После обеда Анна
пошла одеваться
в свою
комнату, и Долли
пошла за ней.
Волнение Долли действовало на Алексея Александровича. Он встал и покорно
пошел за нею
в классную
комнату. Они сели за стол, обтянутый изрезанною перочинными ножами клеенкой.
— И я рада, — слабо улыбаясь и стараясь по выражению лица Анны узнать, знает ли она, сказала Долли. «Верно, знает», подумала она, заметив соболезнование на лице Анны. — Ну,
пойдем, я тебя проведу
в твою
комнату, — продолжала она, стараясь отдалить сколько возможно минуту объяснения.