Неточные совпадения
Кожемякин обернулся, держась за стол, — сзади него, за другим столом
сидели Вася с
Максимом, почти касаясь головами друг друга, и
Максим читал, как дьячок над покойником.
…Ночь. Лампа зачем-то поставлена на пол, и изо всех углов комнаты на её зелёное пятно, подобное зоркому глазу Тиунова, сердито и подстерегающе смотрит тёплая темнота, пропахнувшая нашатырём и квашеной капустой. Босый, без пояса, расстегнув ворот рубахи, на стуле в ногах кровати
сидит Максим, то наклоняя лохматую голову, то взмахивая ею.
Ела она с некоторой поры, действительно, через меру: до того, что даже глаза остановятся, едва дышит, руки опустит плетями, да так и
сидит с минуту, пока не отойдёт, даже смотреть неприятно, и
Максим всё оговаривал её, а Шакиру стыдно, покраснеет весь, и уши — как раскалённые.
В течение первого дня он раза два подшутил над
Максимом, а вечером, в кухне, уже
сидел на корточках перед его сундуком, разбирал книжки и, небрежно швыряя их на пол, говорил...
Вслед за ним явились Цветаев и Галатская, а Кожемякин отошёл к столу и там увидел
Максима: парень
сидел на крыльце бани, пристально глядя в небо, где возвышалась колокольня монастыря, окутанная ветвями липы, а под нею кружились охотничьи белые голуби.
Был тихий летний вечер. Дядя
Максим сидел в саду. Отец, по обыкновению, захлопотался где-то в дальнем поле. На дворе и кругом было тихо; селение засыпало, в людской тоже смолк говор работников и прислуги. Мальчика уже с полчаса уложили в постель.
Неточные совпадения
Вот уже полтора месяца, как я в крепости N;
Максим Максимыч ушел на охоту… я один;
сижу у окна; серые тучи закрыли горы до подошвы; солнце сквозь туман кажется желтым пятном. Холодно; ветер свищет и колеблет ставни… Скучно! Стану продолжать свой журнал, прерванный столькими странными событиями.
А
Максим Иванович
сидит, словно столбняк на него нашел. Архимандрит глядел-глядел.
И поехал
Максим Иванович того же дня ко вдове, в дом не вошел, а вызвал к воротам, сам на дрожках
сидит: «Вот что, говорит, честная вдова, хочу я твоему сыну чтобы истинным благодетелем быть и беспредельные милости ему оказать: беру его отселе к себе, в самый мой дом.
Там
сидела она, а с ней пока один только
Максимов, ужасно пораженный, ужасно струсивший и к ней прилепившийся, как бы ища около нее спасения.
Налево, сбоку от Мити, на месте, где
сидел в начале вечера
Максимов, уселся теперь прокурор, а по правую руку Мити, на месте, где была тогда Грушенька, расположился один румяный молодой человек, в каком-то охотничьем как бы пиджаке, и весьма поношенном, пред которым очутилась чернильница и бумага.