Неточные совпадения
— Уж дура
ли, умная
ли, а
такому греху
не потатчица. Чтобы с матерью…
Он
не знал,
так ли думает, но, застигнутый врасплох, ответил...
Так просто и странно. Он ожидал большого рассказа, чего-то страшного, а она рассказала кратко, нехотя, хмуря брови и брезгливо шмыгая носом. Ему хотелось спросить любила
ли она мужа, счастливо
ли жила, вообще хотелось, чтобы она сказала ещё что-то о себе, о своём сердце, — он
не посмел и спросил...
Я ушла, чтобы
не мучить вас, а скоро, вероятно, и совсем уеду из Окурова.
Не стану говорить о том, что разъединяет нас; мне это очень грустно, тяжело, и
не могу я, должно быть, сказать ничего
такого, что убедило бы вас. Поверьте —
не жена я вам. А жалеть — я
не могу, пожалела однажды человека, и четыре года пришлось мне лгать ему. И себе самой, конечно. Есть и ещё причина, почему я отказываю вам, но едва
ли вас утешило бы, если бы вы знали её.
«Дроздов часы разобрал на куски, а починить их, видно,
не в силах, говорит, что потеряно какое-то трёхстороннее колесо; пёс его знает, бывают
ли такие колёса.
И
таких отписок, в древности похвальных — семнадцать, а после, стыдных — двадцать две вынес я, со скорбью и обидой, на отдельный лист, а зачем —
не знаю. Странно мне, что с хулителями и некоторые русские согласны — Тиунов, например, Алексей косой и Максим тоже. А к Максиму дядя Марк относится весьма лестно, просто по-отечески, только —
не на камень
ли сеет?
— Кто мы есть? Народ, весьма примученный тяжёлою жизнью, ничем
не вооружённый, голенький, сиротский, испуганный народ, азбучно говоря! Родства своего
не помним, наследства никакого
не ожидаем, живём вполне безнадёжно, день да ночь — сутки прочь, и все — авось, небось да как-нибудь — верно? Конечно — жизнь каторжная, скажем даже — анафемская жизнь! Но — однакоже и лентяи ведь и лежебоки, а? Ведь этого у нас
не отнимешь,
не скроешь,
так ли?
— Бог требует от человека добра, а мы друг в друге только злого ищем и тем ещё обильней зло творим; указываем богу друг на друга пальцами и кричим: гляди, господи, какой грешник!
Не издеваться бы нам, жителю над жителем, а посмотреть на все общим взглядом, дружелюбно подумать —
так ли живём, нельзя
ли лучше как? Я за тех людей
не стою, будь мы умнее, живи лучше — они нам
не надобны…
— Какое наше веселье? Идёшь ночью — темно, пусто и охоты нет идти куда идёшь, ну жутко, знаешь, станет и закричишь, запоёшь, в окно стукнешь чьё-нибудь, даже и
не ради озорства, а
так, — есть
ли кто живой?
Так и тут:
не сам по себе веселишься, а со скуки!
— Вот — гляди-ко на меня: ко мне приходило оно, хорошее-то, а я
не взял,
не умел, отрёкся! Надоел я сам себе, Люба, всю жизнь как на руках себя нёс и — устал, а всё — несу, тяжело уж это мне и
не нужно, а я себя тащу, мотаю! Впереди — ничего, кроме смерти, нет, а обидно ведь умирать-то, никакой жизни
не было,
так — пустяки да ожидание:
не случится
ли что хорошее? Случалось — боялся да ленился в дружбу с ним войти, и вот — что же?
— Приятное столкновенье, — сказал голос того же самого, который окружил его поясницу. Это был Вишнепокромов. — Готовился было пройти лавку без вниманья, вдруг вижу знакомое лицо — как отказаться от приятного удовольствия! Нечего сказать, сукна в этом году несравненно лучше. Ведь это стыд, срам! Я никак не мог было отыскать… Я готов тридцать рублей, сорок рублей… возьми пятьдесят даже, но дай хорошего. По мне, или иметь вещь, которая бы, точно, была уже отличнейшая, или уж лучше вовсе не иметь.
Не так ли?
Я был рожден для жизни мирной, // Для деревенской тишины: // В глуши звучнее голос лирный, // Живее творческие сны. // Досугам посвятясь невинным, // Брожу над озером пустынным, // И far niente мой закон. // Я каждым утром пробужден // Для сладкой неги и свободы: // Читаю мало, долго сплю, // Летучей славы не ловлю. //
Не так ли я в былые годы // Провел в бездействии, в тени // Мои счастливейшие дни?
Неточные совпадения
Хлестаков. А мне нравится здешний городок. Конечно,
не так многолюдно — ну что ж? Ведь это
не столица.
Не правда
ли, ведь это
не столица?
Аммос Федорович. Помилуйте, как можно! и без того это
такая честь… Конечно, слабыми моими силами, рвением и усердием к начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со стула, вытянувшись и руки по швам.)
Не смею более беспокоить своим присутствием.
Не будет
ли какого приказанья?
Так немножко прошелся, думал,
не пройдет
ли аппетит, — нет, черт возьми,
не проходит.
Городничий (с неудовольствием).А,
не до слов теперь! Знаете
ли, что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду за это? Да если б знали,
так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его
не тронь. «Мы, говорит, и дворянам
не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
Почтмейстер.
Так точно-с. (Встает, вытягивается и придерживает шпагу.)
Не смея долее беспокоить своим присутствием…
Не будет
ли какого замечания по части почтового управления?