Неточные совпадения
Набитые полуслепыми людьми, которые равнодушно верят всему, что не тревожит, не мешает им жить в привычном, грязном, зазорном покое, — распластались, развалились эти чужие друг другу города по великой земле, точно
груды кирпича, брёвен и досок, заготовленных кем-то, кто хотел возвести сказочно
огромное здание, но тот, кто заготовил всё это богатство, — пропал, исчез, и весь дорогой материал тоже пропадает без строителя и хозяина, медленно сгнивая под зимними снегами и дождями осени.
Белоярцев встал и пошел в свою комнату. Долго он там возился и, наконец, вынес оттуда
огромную груду бумаг. Бросив все это в камин, он раскопал кочережкою пепел и сказал:
Неточные совпадения
И вот он сидит на
груде старых шпал, в тени
огромного дерева с мелкими листьями, светло-зелеными с лицевой стороны, оловянного цвета с изнанки.
Игрушки и машины, колокола и экипажи, работы ювелиров и рояли, цветистый казанский сафьян, такой ласковый на ощупь, горы сахара,
огромные кучи пеньковых веревок и просмоленных канатов, часовня, построенная из стеариновых свеч, изумительной красоты меха Сорокоумовского и железо с Урала, кладки ароматного мыла, отлично дубленные кожи, изделия из щетины — пред этими
грудами неисчислимых богатств собирались небольшие группы людей и, глядя на грандиозный труд своей родины, несколько смущали Самгина, охлаждая молчанием своим его повышенное настроение.
Загнали во двор старика, продавца красных воздушных пузырей,
огромная гроздь их колебалась над его головой; потом вошел прилично одетый человек, с подвязанной черным платком щекою; очень сконфуженный, он, ни на кого не глядя, скрылся в глубине двора, за углом дома. Клим понял его, он тоже чувствовал себя сконфуженно и глупо. Он стоял в тени, за
грудой ящиков со стеклами для ламп, и слушал ленивенькую беседу полицейских с карманником.
Лавки начали редеть; мы шли мимо превысоких, как стены крепости, заборов из бамбука, за которыми лежали
груды кирпичей, и наконец прошли через
огромный двор, весь изрытый и отчасти заросший травой, и очутились под стенами осажденного города.
Только после смерти Карташева выяснилось, как он жил: в его комнатах, покрытых слоями пыли, в мебели, за обоями, в отдушинах, найдены были пачки серий, кредиток, векселей. Главные же капиталы хранились в
огромной печи, к которой было прилажено нечто вроде гильотины: заберется вор — пополам его перерубит. В подвалах стояли железные сундуки, где вместе с
огромными суммами денег хранились
груды огрызков сэкономленного сахара, стащенные со столов куски хлеба, баранки, веревочки и грязное белье.