Шакир сидел у стола и
щёлкал пальцами по ручке ковша, а Наталья, спрятав руки под фартук, стояла у печи, — было сразу видно, что оба они чем-то испуганы.
Но он не стал ждать рассказа, а, выдернув подол рубахи из брюк, обнажил левый бок и,
щелкая пальцем по красному шраму, с гордостью объяснил:
Штабс-капитан стремительно кинулся через сени в избу к хозяевам, где варилось и штабс-капитанское кушанье. Коля же, чтобы не терять драгоценного времени, отчаянно спеша, крикнул Перезвону: «Умри!» И тот вдруг завертелся, лег на спину и замер неподвижно всеми четырьмя своими лапками вверх. Мальчики смеялись, Илюша смотрел с прежнею страдальческою своею улыбкой, но всех больше понравилось, что умер Перезвон, «маменьке». Она расхохоталась на собаку и принялась
щелкать пальцами и звать:
Вся прислуга Багровых, опьянев сначала от радости, а потом от вина, пела и плясала на дворе; напились даже те, которые никогда ничего не пивали, в числе последних был Ефрем Евсеев, с которым не могли сладить, потому что он всё просился в комнату к барыне, чтоб посмотреть на ее сынка; наконец, жена, с помощью Параши, плотно привязала Евсеича к огромной скамейке, но он, и связанный, продолжал подергивать ногами,
щелкать пальцами и припевать, едва шевеля языком: «Ай, люли, ай, люли!..»
Неточные совпадения
— Мы видим, что в Германии быстро создаются условия для перехода к социалистическому строю, без катастроф, эволюционно, — говорил Прейс, оживляясь и даже как бы утешая Самгина. — Миллионы голосов немецких рабочих, бесспорная культурность масс, огромное партийное хозяйство, — говорил он, улыбаясь хорошей улыбкой, и все потирал руки, тонкие
пальцы его неприятно
щелкали. — Англосаксы и германцы удивительно глубоко усвоили идею эволюции, это стало их органическим свойством.
Самгин, любезно улыбаясь, слушал ее задорную болтовню и видел, что, когда эта женщина толкает
пальцами, легкие слова ее тоже как будто металлически
щелкают, точно маленькие ножницы, а веселая искра синих глаз вспыхивает ярче.
— Семьсот рублей, — начал
щелкать тем же
пальцем Иван Матвеевич, подгибая его всякий раз проворно в кулак, — да за конюшню и сарай сто пятьдесят рублей.
Он не пропускал ни одного движения, ни одного слова, чтоб не разбранить мальчишек; к словам нередко прибавлял он и тумак или «ковырял масло», то есть
щелкал как-то хитро и искусно, как пружиной, большим
пальцем и мизинцем по голове.