Неточные совпадения
Евсей, с радостью слушая эти слова, незаметно разглядывал молодое лицо, сухое и чистое, с хрящеватым носом, маленькими усами и клочком
светлых волос на упрямом подбородке. Человек сидел, упираясь спиной в угол вагона, закинув ногу на ногу, он смотрел на публику умным взглядом голубых глаз и, говорил, как имеющий власть над словами и
мыслями, как верующий в их силу.
Но тут в голове его родилась хорошая,
светлая мысль. Он шагнул к девушке и, как мог вежливо, заговорил:
— А уж ежели, — продолжал между тем Прокоп, — ты от этих прожектов запьешь, так, значит, линия такая тебе вышла. Оно, по правде сказать, трудно и не запить. Все бить да сечь, да стрелять… коли у кого чувствительное сердце — ну просто невозможно не запить! Ну, а ежели кто закалился — вот как я, например, — так ничего. Большую даже пользу нахожу.
Светлые мысли есть ей-богу!
Неточные совпадения
То был взор,
светлый как сталь, взор, совершенно свободный от
мысли и потому недоступный ни для оттенков, ни для колебаний.
Утомленный физически, Клим шел не торопясь, чувствуя, как
светлый холод ночи вымораживает из него неясные
мысли и ощущения. Он даже мысленно напевал на мотив какой-то оперетки:
Он задрожит от гордости и счастья, когда заметит, как потом искра этого огня светится в ее глазах, как отголосок переданной ей
мысли звучит в речи, как
мысль эта вошла в ее сознание и понимание, переработалась у ней в уме и выглядывает из ее слов, не сухая и суровая, а с блеском женской грации, и особенно если какая-нибудь плодотворная капля из всего говоренного, прочитанного, нарисованного опускалась, как жемчужина, на
светлое дно ее жизни.
После «тумана» наставало
светлое утро, с заботами матери, хозяйки; там манил к себе цветник и поле, там кабинет мужа. Только не с беззаботным самонаслаждением играла она жизнью, а с затаенной и бодрой
мыслью жила она, готовилась, ждала…
— Никто! Я выдумала, я никого не люблю, письмо от попадьи! — равнодушно сказала она, глядя на него, как он в волнении глядел на нее воспаленными глазами, и ее глаза мало-помалу теряли свой темный бархатный отлив,
светлели и, наконец, стали прозрачны. Из них пропала
мысль, все, что в ней происходило, и прочесть в них было нечего.