Неточные совпадения
— Однако тебе это всё равно.
И колдун — человек. Ты вот что
знай: город — он опасный, он вон как приучает людей: жена у человека на богомолье ушла, а он сейчас на её место стряпуху посадил
и — балуется. А старик
такого примера показать не может… Я
и говорю, что, мол, тебе с ним ладно будет, надо думать. Будешь ты жить за ним, как за кустом, сиди да поглядывай.
После
такой прогулки он угощал Евсея чаем в трактире, где играла музыкальная машина
и все
знали старика, относились к нему с боязливым почтением. Усталый Евсей под грохот
и вой музыки, окутанный облаком тяжёлых запахов, впадал в полусонное оцепенение.
— Сегодня придёт ко мне один приятель, — у меня есть приятель, — один! Что мы говорим, что делаем — это тебя не касается. Что ты
знаешь — я не
знаю,
и что ты делаешь — не хочу
знать.
Так же
и ты. Непременно…
— Это неважно! В доме — сыро, вот почему мокрицы.
Так их не переведёшь, надо высушить дом… — Я — солдат, — говорил он, тыкая пальцем в грудь себе, — я командовал ротой
и понимаю строй жизни. Нужно, чтобы все твёрдо
знали устав, законы, — это даёт единодушие. Что мешает
знать законы? Бедность. Глупость — это уже от бедности. Почему он не борется против нищеты? В ней корни безумия человеческого
и вражды против него, государя…
—
И я
таких знаю. В молодости он кверху ногами ходит, а как придут серьёзные года, гуляет смирно вокруг своей жены
и, пропитания ради, хоть к нам в охрану готов. Закон природы!..
Ему было известно, что сзади всех, кого он
знает, стоят ещё другие шпионы, отчаянные, бесстрашные люди, они вертятся среди революционеров, их называют провокаторами, — они-то
и работают больше всех, они
и направляют всю работу. Их мало, начальство очень ценит
таких людей, а уличные шпионы единодушно не любят их за гордость
и завидуют им.
Евсей с досадой отвернулся. Он нередко слышал речи о богатстве
и всегда испытывал при этом скучное недоумение, чувствуя в этих речах только зависть
и жадность. Он
знал, что именно
такие речи считаются вредными.
Такая роль считалась опасной, но за предательство целой группы людей сразу начальство давало денежные награды,
и все шпионы не только охотно «захлёстывались», но даже иногда старались перебить друг у друга счастливый случай
и нередко портили дело, подставляя друг другу ножку. Не раз бывало
так, что шпион уже присосался к кружку рабочих,
и вдруг они каким-то таинственным путём
узнавали о его профессии
и били его, если он не успевал вовремя выскользнуть из кружка. Это называлось — «передёрнуть петлю».
— Ну, ерунда, брат! — сухо сказал Филипп Филиппович. — Стыдно быть трусом. Что
такое? Первое удачное дело —
и бежать? Я сам
знаю, когда нужно перевести… Ступай!
— Лида здорова? А — Капа? Вот, Евсей, ты познакомься с Капой, — это
такая девица! Изверг! Она тебя тому научит, чего ты во сто лет без неё не
узнаешь. Дайте нам лимонаду
и коньяку. Прежде всего, Евсей, надо хватить коньяку с лимонадом — это вроде шампанского, сразу поднимешься на дыбы!
— Понимаешь, — иду бульваром, вижу — толпа, в середине оратор, ну, я подошёл, стою, слушаю. Говорит он этак,
знаешь, совсем без стеснения, я на всякий случай
и спросил соседа: кто это
такой умница? Знакомое, говорю, лицо — не
знаете вы фамилии его? Фамилия — Зимин.
И только это он назвал фамилию, вдруг какие-то двое цап меня под руки. «Господа, — шпион!» Я слова сказать не успел. Вижу себя в центре,
и этакая тишина вокруг, а глаза у всех — как шилья… Пропал, думаю…
— Пойдём, всё равно! — сказал Мельников
и, взяв его за руку, повёл за собой, говоря: — Мне одному скучно будет.
И боязлив я стал… Не того боюсь, что убьют, коли
узнают сыщика, а
так, просто — жутко.
Неточные совпадения
Купцы.
Так уж сделайте
такую милость, ваше сиятельство. Если уже вы, то есть, не поможете в нашей просьбе, то уж не
знаем, как
и быть: просто хоть в петлю полезай.
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть
и большая честь вам, да все,
знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли…
И батюшка будет гневаться, что
так замешкались.
Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые
так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально,
и почему ж сторожу
и не завесть его? только,
знаете, в
таком месте неприлично… Я
и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Как бы, я воображаю, все переполошились: «Кто
такой, что
такое?» А лакей входит (вытягиваясь
и представляя лакея):«Иван Александрович Хлестаков из Петербурга, прикажете принять?» Они, пентюхи,
и не
знают, что
такое значит «прикажете принять».
Хлестаков. Черт его
знает, что
такое, только не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят!
И челюсти заболят, если съешь один
такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора, ничем вытащить нельзя;
и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше ничего нет?