Неточные совпадения
Резкие слова и суровый напев ее не нравились матери, но за словами и напевом было нечто большее, оно заглушало
звук и слово своею силой и будило в
сердце предчувствие чего-то необъятного для мысли. Это нечто она видела на лицах, в глазах молодежи, она чувствовала в их грудях и, поддаваясь силе песни, не умещавшейся в словах и
звуках, всегда слушала ее с особенным вниманием, с тревогой более глубокой, чем все другие песни.
Когда его увели, она села на лавку и, закрыв глаза, тихо завыла. Опираясь спиной о стену, как, бывало, делал ее муж, туго связанная тоской и обидным сознанием своего бессилия, она, закинув голову, выла долго и однотонно, выливая в этих
звуках боль раненого
сердца. А перед нею неподвижным пятном стояло желтое лицо с редкими усами, и прищуренные глаза смотрели с удовольствием. В груди ее черным клубком свивалось ожесточение и злоба на людей, которые отнимают у матери сына за то, что сын ищет правду.
Радостно потрясенная выражением лица и
звуком голоса сына, она гладила его голову и, сдерживая биение
сердца, тихонько говорила...
Она сильно ударила по клавишам, и раздался громкий крик, точно кто-то услышал ужасную для себя весть, — она ударила его в
сердце и вырвала этот потрясающий
звук. Испуганно затрепетали молодые голоса и бросились куда-то торопливо, растерянно; снова закричал громкий, гневный голос, все заглушая. Должно быть — случилось несчастье, но вызвало к жизни не жалобы, а гнев. Потом явился кто-то ласковый и сильный и запел простую красивую песнь, уговаривая, призывая за собой.
Музыка стала приятна матери. Слушая, она чувствовала, что теплые волны бьются ей в грудь, вливаются в
сердце, оно бьется ровнее и, как зерна в земле, обильно увлажненной, глубоко вспаханной, в нем быстро, бодро растут волны дум, легко и красиво цветут слова, разбуженные силою
звуков.
Все это — цвета, блески,
звуки и запахи — давило на глаза, вторгалось вместе с дыханием в грудь и наполняло опустошенное
сердце неподвижной, пестрой мутью унылой боязни.
Неточные совпадения
Стонала вся слобода. Это был неясный, но сплошной гул, в котором нельзя было различить ни одного отдельного
звука, но который всей своей массой представлял едва сдерживаемую боль
сердца.
— Иди, иди, Стива! — крикнул Левин, чувствуя, как
сердце у него начинает сильнее биться и как вдруг, как будто какая-то задвижка отодвинулась в его напряженном слухе, все
звуки, потеряв меру расстояния, беспорядочно, но ярко стали поражать его.
Когда он ушел, ужасная грусть стеснила мое
сердце. Судьба ли нас свела опять на Кавказе, или она нарочно сюда приехала, зная, что меня встретит?.. и как мы встретимся?.. и потом, она ли это?.. Мои предчувствия меня никогда не обманывали. Нет в мире человека, над которым прошедшее приобретало бы такую власть, как надо мною. Всякое напоминание о минувшей печали или радости болезненно ударяет в мою душу и извлекает из нее все те же
звуки… Я глупо создан: ничего не забываю, — ничего!
Какие
звуки болезненно лобзают, и стремятся в душу, и вьются около моего
сердца?
Ему не собрать народных рукоплесканий, ему не зреть признательных слез и единодушного восторга взволнованных им душ; к нему не полетит навстречу шестнадцатилетняя девушка с закружившеюся головою и геройским увлечением; ему не позабыться в сладком обаянье им же исторгнутых
звуков; ему не избежать, наконец, от современного суда, лицемерно-бесчувственного современного суда, который назовет ничтожными и низкими им лелеянные созданья, отведет ему презренный угол в ряду писателей, оскорбляющих человечество, придаст ему качества им же изображенных героев, отнимет от него и
сердце, и душу, и божественное пламя таланта.