Неточные совпадения
Офицер прищурил глаза и воткнул их
на секунду в рябое неподвижное лицо. Пальцы его еще быстрее стали перебрасывать страницы книг. Порою он так широко открывал свои большие серые глаза, как будто ему было невыносимо больно и он готов
крикнуть громким
криком бессильной злобы
на эту боль.
И народ бежал встречу красному знамени, он что-то
кричал, сливался с толпой и шел с нею обратно, и
крики его гасли в звуках песни — той песни, которую дома пели тише других, —
на улице она текла ровно, прямо, со страшной силой. В ней звучало железное мужество, и, призывая людей в далекую дорогу к будущему, она честно говорила о тяжестях пути. В ее большом спокойном пламени плавился темный шлак пережитого, тяжелый ком привычных чувств и сгорала в пепел проклятая боязнь нового…
Вдруг
на площадь галопом прискакал урядник, осадил рыжую лошадь у крыльца волости и, размахивая в воздухе нагайкой,
закричал на мужика —
крики толкались в стекла окна, но слов не было слышно. Мужик встал, протянул руку, указывая вдаль, урядник прыгнул
на землю, зашатался
на ногах, бросил мужику повод, хватаясь руками за перила, тяжело поднялся
на крыльцо и исчез в дверях волости…
Неточные совпадения
— Нет, это ужасно! Я умру, умру! Поди, поди! —
закричала она, и опять послышался тот же ни
на что не похожий
крик.
Первое лицо, встретившее Анну дома, был сын. Он выскочил к ней по лестнице, несмотря
на крик гувернантки, и с отчаянным восторгом
кричал: «Мама, мама!» Добежав до нее, он повис ей
на шее.
Все, не исключая и самого кучера, опомнились и очнулись только тогда, когда
на них наскакала коляска с шестериком коней и почти над головами их раздалися
крик сидевших в коляске дам, брань и угрозы чужого кучера: «Ах ты мошенник эдакой; ведь я тебе
кричал в голос: сворачивай, ворона, направо!
— Пустите меня, я сам! курточку разорвете! —
кричала несчастная жертва. Но эти
крики отчаяния еще более воодушевляли нас; мы помирали со смеху; зеленая курточка трещала
на всех швах.
Не явилась тоже и одна тонная дама с своею «перезрелою девой», дочерью, которые хотя и проживали всего только недели с две в нумерах у Амалии Ивановны, но несколько уже раз жаловались
на шум и
крик, подымавшийся из комнаты Мармеладовых, особенно когда покойник возвращался пьяный домой, о чем, конечно, стало уже известно Катерине Ивановне, через Амалию же Ивановну, когда та, бранясь с Катериной Ивановной и грозясь прогнать всю семью,
кричала во все горло, что они беспокоят «благородных жильцов, которых ноги не стоят».