Неточные совпадения
От
людей, которые говорили новое, слобожане
молча сторонились. Тогда эти
люди исчезали, снова уходя куда-то, а оставаясь на фабрике, они жили в стороне, если не умели слиться в одно целое с однообразной массой слобожан…
Когда Власов видел, что на него идут
люди, он хватал в руки камень, доску, кусок железа и, широко расставив ноги,
молча ожидал врагов.
Ходил он
молча и, точно желая найти кого-то, царапал своими глазами лица
людей.
Когда гроб зарыли —
люди ушли, а собака осталась и, сидя на свежей земле, долго
молча нюхала могилу. Через несколько дней кто-то убил ее…
По улице шли быстро и
молча. Мать задыхалась от волнения и чувствовала — надвигается что-то важное. В воротах фабрики стояла толпа женщин, крикливо ругаясь. Когда они трое проскользнули во двор, то сразу попали в густую, черную, возбужденно гудевшую толпу. Мать видела, что все головы были обращены в одну сторону, к стене кузнечного цеха, где на груде старого железа и фоне красного кирпича стояли, размахивая руками, Сизов, Махотин, Вялов и еще
человек пять пожилых, влиятельных рабочих.
Павел
молчал. Перед ним колыхалось огромное, черное лицо толпы и требовательно смотрело ему в глаза. Сердце стучало тревожно. Власову казалось, что его слова исчезли бесследно в
людях, точно редкие капли дождя, упавшие на землю, истощенную долгой засухой.
Не видя ничего, не зная, что случилось впереди, мать расталкивала толпу, быстро подвигаясь вперед, а навстречу ей пятились
люди, одни — наклонив головы и нахмурив брови, другие — конфузливо улыбаясь, третьи — насмешливо свистя. Она тоскливо осматривала их лица, ее глаза
молча спрашивали, просили, звали…
Она видела — слушают ее, все
молчат; чувствовала — думают
люди, тесно окружая ее, и в ней росло желание — теперь уже ясное для нее — желание толкнуть
людей туда, за сыном, за Андреем, за всеми, кого отдали в руки солдат, оставили одних.
На мать смотрели с грустью, с уважением, гул сочувствия провожал ее. Сизов молчаливо отстранял
людей с дороги, они
молча сторонились и, повинуясь неясной силе, тянувшей их за матерью, не торопясь, шли за нею, вполголоса перекидываясь краткими словами.
Было странно тихо, — как будто
люди, вчера так много кричавшие на улице, сегодня спрятались в домах и
молча думают о необычном дне.
Они слушали ее
молча, подавленные глубоким смыслом простой истории
человека, которого считали скотом и который сам долго и безропотно чувствовал себя тем, за кого его считали.
— Это — не моя песня, ее тысячи
людей поют, не понимая целебного урока для народа в своей несчастной жизни. Сколько замученных работой калек
молча помирают с голоду… — Он закашлялся, сгибаясь, вздрагивая.
— Бессмысленно
молчать, мамаша! Что я выиграю молчанием? Несколько лишних секунд агонии, а проиграю удовольствие поболтать с хорошим
человеком. Я думаю, что на том свете нет таких хороших
людей, как на этом…
Людмила взяла мать под руку и
молча прижалась к ее плечу. Доктор, низко наклонив голову, протирал платком пенсне. В тишине за окном устало вздыхал вечерний шум города, холод веял в лица, шевелил волосы на головах. Людмила вздрагивала, по щеке ее текла слеза. В коридоре больницы метались измятые, напуганные звуки, торопливое шарканье ног, стоны, унылый шепот.
Люди, неподвижно стоя у окна, смотрели во тьму и
молчали.
Был слышен лязг вынимаемой шашки. Мать закрыла глаза, ожидая крика. Но стало тише,
люди ворчали, огрызались, как затравленные волки. Потом
молча, низко опустив головы, они двинулись вперед, наполняя улицу шорохом шагов.
Когда она вышла на крыльцо, острый холод ударил ей в глаза, в грудь, она задохнулась, и у нее одеревенели ноги, — посредине площади шел Рыбин со связанными за спиной руками, рядом с ним шагали двое сотских, мерно ударяя о землю палками, а у крыльца волости стояла толпа
людей и
молча ждала.
Люди смотрели на него хмуро, с недоверием и
молчали. Только в задних рядах толпы был слышен подавленный говор.
Становой оглянулся —
люди угрюмо и
молча сдвигались в тесное, темное кольцо…
— Не сердись, ваше благородие! Не в себе
человек… Ты
молчи, чудак!
Мать думала о бесчисленных деревнях, робко прижавшихся к земле, о
людях, тайно ожидавших прихода правды, и о тысячах
людей, которые безмысленно и
молча работают всю жизнь, ничего не ожидая.
— Так не хочет? Ее дело.
Человек свободен, устал сидеть — иди, устал идти — сиди. Ограбили —
молчи, бьют — терпи, убили — лежи. Это известно. А я Савку вытащу. Вытащу.
— Он отставной солдат, кровельщик. Малоразвитой
человек, с неисчерпаемой ненавистью ко всякому насилию… Философ немножко, — задумчиво говорила Саша, глядя в окно. Мать
молча слушала ее, и что-то неясное медленно назревало в ней.
На улице с нею здоровались слободские знакомые, она
молча кланялась, пробираясь сквозь угрюмую толпу. В коридорах суда и в зале ее встретили родственники подсудимых и тоже что-то говорили пониженными голосами. Слова казались ей ненужными, она не понимала их. Все
люди были охвачены одним и тем же скорбным чувством — это передавалось матери и еще более угнетало ее.
Какой-то молодой
человек в коротком пальто с поднятым воротником столкнулся с нею и
молча отскочил, взмахнув рукою к голове. Ей показалось что-то знакомое в нем, она оглянулась и увидала, что он одним светлым глазом смотрит на нее из-за воротника. Этот внимательный глаз уколол ее, рука, в которой она держала чемодан, вздрогнула, и ноша вдруг отяжелела.
Локомотив снова свистнул, дернул вагон, потащил его дальше, сквозь снег, но грохот поезда стал как будто слабее, глуше, а остроносый — победил:
люди молча смотрели на него через спинки диванов, стояли в коридоре, дымя папиросами. Самгин видел, как сетка морщин, расширяясь и сокращаясь, изменяет остроносое лицо, как шевелится на маленькой, круглой голове седоватая, жесткая щетина, двигаются брови. Кожа лица его не краснела, но лоб и виски обильно покрылись потом, человек стирал его шапкой и говорил, говорил.