Неточные совпадения
Исай полулежал
на земле, прислонясь
спиной к обгорелым бревнам и свесив обнаженную голову
на правое плечо. Правая рука была засунута в карман брюк, а пальцами
левой он вцепился в рыхлую землю.
Матери хотелось сказать ему то, что она слышала от Николая о незаконности суда, но она плохо поняла это и частью позабыла слова. Стараясь вспомнить их, она отодвинулась в сторону от людей и заметила, что
на нее смотрит какой-то молодой человек со светлыми усами. Правую руку он держал в кармане брюк, от этого его
левое плечо было ниже, и эта особенность фигуры показалась знакомой матери. Но он повернулся к ней
спиной, а она была озабочена воспоминаниями и тотчас же забыла о нем.
Неточные совпадения
— Н-ну-с, все благополучно, как только может быть. Револьвер был плохонький; пуля ударилась о ребро, кажется, помяла его, прошла сквозь
левое легкое и остановилась под кожей
на спине. Я ее вырезал и подарил храбрецу.
— Шш! — зашипел Лютов, передвинув саблю за
спину, где она повисла, точно хвост. Он стиснул зубы,
на лице его вздулись костяные желваки, пот блестел
на виске, и
левая нога вздрагивала под кафтаном. За ним стоял полосатый арлекин, детски положив подбородок
на плечо Лютова, подняв руку выше головы, сжимая и разжимая пальцы.
Летний дождь шумно плескал в стекла окон, трещал и бухал гром, сверкали молнии, освещая стеклянную пыль дождя; в пыли подпрыгивала черная крыша с двумя гончарными трубами, — трубы были похожи
на воздетые к небу руки без кистей. Неприятно теплая духота наполняла зал, за
спиною Самгина у кого-то урчало в животе, сосед с
левой руки после каждого удара грома крестился и шептал Самгину, задевая его локтем:
В комнате Алексея сидело и стояло человек двадцать, и первое, что услышал Самгин, был голос Кутузова, глухой, осипший голос, но — его. Из-за
спин и голов людей Клим не видел его, но четко представил тяжеловатую фигуру, широкое упрямое лицо с насмешливыми глазами, толстый локоть
левой руки, лежащей
на столе, и уверенно командующие жесты правой.
Он показал ей, что и где писать, и она села за стол, оправляя
левой рукой рукав правой; он же стоял над ней и молча глядел
на ее пригнувшуюся к столу
спину, изредка вздрагивавшую от сдерживаемых рыданий, и в душе его боролись два чувства — зла и добра: оскорбленной гордости и жалости к ней, страдающей, и последнее чувство победило.