Мать посмотрела в окно, — на площади явились мужики. Иные шли медленно и степенно, другие — торопливо застегивая
на ходу полушубки. Останавливаясь у крыльца волости, все смотрели куда-то влево.
Неточные совпадения
Заметив в чужом необычное, слобожане долго не могли забыть ему это и относились к человеку, не похожему
на них, с безотчетным опасением. Они точно боялись, что человек бросит в жизнь что-нибудь такое, что нарушит ее уныло правильный
ход, хотя тяжелый, но спокойный. Люди привыкли, чтобы жизнь давила их всегда с одинаковой силой, и, не ожидая никаких изменений к лучшему, считали все изменения способными только увеличить гнет.
— Она верно идет! — говорил он. — Вот она привела вас ко мне с открытой душой. Нас, которые всю жизнь работают, она соединяет понемногу; будет время — соединит всех! Несправедливо, тяжело построена она для нас, но сама же и открывает нам глаза
на свой горький смысл, сама указывает человеку, как ускорить ее
ход.
— Пора нам, старикам,
на погост, Ниловна! Начинается новый народ. Что мы жили?
На коленках ползали и все в землю кланялись. А теперь люди, — не то опамятовались, не то — еще хуже ошибаются, ну — не похожи
на нас. Вот она, молодежь-то, говорит с директором, как с равным… да-а! До свидания, Павел Михайлов, хорошо ты, брат, за людей стоишь! Дай бог тебе, — может, найдешь ходы-выходы, — дай бог!
Нужно уничтожать того, кто мешает
ходу жизни, кто продает людей за деньги, чтобы купить
на них покой или почет себе.
Мышь пробежала по полу. Что-то сухо и громко треснуло, разорвав неподвижность тишины невидимой молнией звука. И снова стали ясно слышны шорохи и шелесты осеннего дождя
на соломе крыши, они шарили по ней, как чьи-то испуганные тонкие пальцы. И уныло падали
на землю капли воды, отмечая медленный
ход осенней ночи…
Ровесник Вронскому и однокашник, он был генерал и ожидал назначения, которое могло иметь влияние
на ход государственных дел, а Вронский был, хоть и независимый, и блестящий, и любимый прелестною женщиной, но был только ротмистром, которому предоставляли быть независимым сколько ему угодно.
Один из ямщиков — сгорбленный старик в зимней шапке и армяке — держал в руке дышло коляски, потрогивал его и глубокомысленно посматривал
на ход; другой — видный молодой парень, в одной белой рубахе с красными кумачовыми ластовицами, в черной поярковой шляпе черепеником, которую он, почесывая свои белокурые кудри, сбивал то на одно, то на другое ухо, — положил свой армяк на козлы, закинул туда же вожжи и, постегивая плетеным кнутиком, посматривал то на свои сапоги, то на кучеров, которые мазали бричку.
Все это сделано было в мгновение,
на ходу, и прохожий, стараясь не показать даже виду, пошел далее, убавив шагу и как бы в ожидании.
Напрасно страх тебя берет, // Вслух, громко говорим, никто не разберет. // Я сам, как схватятся о камерах, присяжных, // О Бейроне, ну о матерьях важных, // Частенько слушаю, не разжимая губ; // Мне не под силу, брат, и чувствую, что глуп. // Ах! Alexandre! у нас тебя недоставало; // Послушай, миленький, потешь меня хоть мало; // Поедем-ка сейчас; мы, благо,
на ходу; // С какими я тебя сведу // Людьми!!!.. уж на меня нисколько не похожи, // Что за люди, mon cher! Сок умной молодежи!
Неточные совпадения
Однако ж покуда устав еще утвержден не был, а следовательно, и от стеснений уклониться было невозможно. Через месяц Бородавкин вновь созвал обывателей и вновь закричал. Но едва успел он произнести два первых слога своего приветствия ("об оных, стыда ради, умалчиваю", — оговаривается летописец), как глуповцы опять рассыпались, не успев даже встать
на колени. Тогда только Бородавкин решился пустить в
ход настоящую цивилизацию.
И стрельцы и пушкари аккуратно каждый год около петровок выходили
на место; сначала, как и путные, искали какого-то оврага, какой-то речки да еще кривой березы, которая в свое время составляла довольно ясный межевой признак, но лет тридцать тому назад была срублена; потом, ничего не сыскав, заводили речь об"воровстве"и кончали тем, что помаленьку пускали в
ход косы.
Он взглянул
на небо, надеясь найти там ту раковину, которою он любовался и которая олицетворяла для него весь
ход мыслей и чувств нынешней ночи.
На небе не было более ничего похожего
на раковину. Там, в недосягаемой вышине, совершилась уже таинственная перемена. Не было и следа раковины, и был ровный, расстилавшийся по целой половине неба ковер всё умельчающихся и умельчающихся барашков. Небо поголубело и просияло и с тою же нежностью, но и с тою же недосягаемостью отвечало
на его вопрошающий взгляд.
Сидя в углу покойной коляски, чуть покачивавшейся своими упругими рессорами
на быстром
ходу серых, Анна, при несмолкаемом грохоте колес и быстро сменяющихся впечатлениях
на чистом воздухе, вновь перебирая события последних дней, увидала свое положение совсем иным, чем каким оно казалось ей дома.
Всё, что он передумал и перечувствовал, разделялось
на три отдельные
хода мысли.