— Жалко мне ее, ей не было пятидесяти лет, могла бы долго еще жить. А посмотришь с другой стороны и невольно думаешь — смерть, вероятно, легче этой жизни. Всегда одна, всем чужая,
не нужная никому, запуганная окриками отца — разве она жила? Живут — ожидая чего-нибудь хорошего, а ей нечего было ждать, кроме обид…
В городах стоят храмы, наполненные золотом и серебром,
не нужным богу, а на папертях храмов дрожат нищие, тщетно ожидая, когда им сунут в руку маленькую медную монету.
Неточные совпадения
Не находя
нужного слова, он замолчал, взглянул в окно, постукал пальцами по столу...
У нее незаметно сложилось спокойное сознание своей надобности для этой новой жизни, — раньше она никогда
не чувствовала себя
нужной кому-нибудь, а теперь ясно видела, что нужна многим, это было ново, приятно и приподняло ей голову…
— Товарищи! — раздался голос Павла. — Солдаты такие же люди, как мы. Они
не будут бить нас. За что бить? За то, что мы несем правду,
нужную всем? Ведь эта правда и для них нужна. Пока они
не понимают этого, но уже близко время, когда и они встанут рядом с нами, когда они пойдут
не под знаменем грабежей и убийств, а под нашим знаменем свободы. И для того, чтобы они поняли нашу правду скорее, мы должны идти вперед. Вперед, товарищи! Всегда — вперед!
«
Не много вас, которые за правду…» Она шагала, опустив голову, и ей казалось, что это хоронят
не Егора, а что-то другое, привычное, близкое и
нужное ей. Ей было тоскливо, неловко. Сердце наполнялось шероховатым тревожным чувством несогласия с людьми, провожавшими Егора.
Нужное слово
не находилось, это было неприятно ей, и снова она
не могла сдержать тихого рыдания. Угрюмая, ожидающая тишина наполнила избу. Петр, наклонив голову на плечо, стоял, точно прислушиваясь к чему-то. Степан, облокотясь на стол, все время задумчиво постукивал пальцем по доске. Жена его прислонилась у печи в сумраке, мать чувствовала ее неотрывный взгляд и порою сама смотрела в лицо ей — овальное, смуглое, с прямым носом и круто обрезанным подбородком. Внимательно и зорко светились зеленоватые глаза.
— У меня — двое было. Один, двухлетний, сварился кипятком, другого —
не доносила, мертвый родился, — из-за работы этой треклятой! Радость мне? Я говорю — напрасно мужики женятся, только вяжут себе руки, жили бы свободно, добивались бы
нужного порядка, вышли бы за правду прямо, как тот человек! Верно говорю, матушка?..
Он не мог теперь никак примирить свое недавнее прощение, свое умиление, свою любовь к больной жене и чужому ребенку с тем, что теперь было, то есть с тем, что, как бы в награду зa всё это, он теперь очутился один, опозоренный, осмеянный, никому
не нужный и всеми презираемый.
Какое преступление? — вскричал он вдруг в каком-то внезапном бешенстве, — то, что я убил гадкую, зловредную вошь, старушонку процентщицу, никому
не нужную, которую убить сорок грехов простят, которая из бедных сок высасывала, и это-то преступление?
Дронов возился с продажей дома больше месяца, за это время Самгин успел утвердиться в правах наследства, ввестись во владение, закончить план повести и даже продать часть вещей,
не нужных ему, костюмы Варвары, мебель.
Вдали ему опять улыбался новый образ, не эгоистки Ольги, не страстно любящей жены, не матери-няньки, увядающей потом в бесцветной, никому
не нужной жизни, а что-то другое, высокое, почти небывалое…
Тит Никонович был старый, отживший барин, ни на что
не нужный, Леонтий — школьный педант, жена его — развратная дура, вся дворня в Малиновке — жадная стая диких, не осмысленная никакой человеческой чертой.
Неточные совпадения
Городничий. Полно вам, право, трещотки какие! Здесь
нужная вещь: дело идет о жизни человека… (К Осипу.)Ну что, друг, право, мне ты очень нравишься. В дороге
не мешает, знаешь, чайку выпить лишний стаканчик, — оно теперь холодновато. Так вот тебе пара целковиков на чай.
По моему расчету,
не тот богат, который отсчитывает деньги, чтоб прятать их в сундук, а тот, который отсчитывает у себя лишнее, чтоб помочь тому, у кого нет
нужного.
Стародум(к Правдину). Чтоб оградить ее жизнь от недостатку в
нужном, решился я удалиться на несколько лет в ту землю, где достают деньги,
не променивая их на совесть, без подлой выслуги,
не грабя отечества; где требуют денег от самой земли, которая поправосуднее людей, лицеприятия
не знает, а платит одни труды верно и щедро.
Правдин. Это все хорошо;
не забудьте, однако ж, сударыня, что гость ваш теперь только из Москвы приехал и что ему покой гораздо
нужнее похвал вашего сына.
Он с холодною кровью усматривает все степени опасности, принимает
нужные меры, славу свою предпочитает жизни; но что всего более — он для пользы и славы отечества
не устрашается забыть свою собственную славу.