Речь прокурора порвалась как-то неожиданно — он сделал несколько быстрых, мелких стежков, поклонился судьям и сел, потирая руки. Предводитель дворянства закивал ему головой, выкатывая свои глаза, городской голова протянул руку, а старшина глядел на свой живот и улыбался.
Неточные совпадения
Она смотрела на судей — им, несомненно, было скучно слушать эту
речь. Неживые, желтые и серые лица ничего не выражали. Слова
прокурора разливали в воздухе незаметный глазу туман, он все рос и сгущался вокруг судей, плотнее окутывая их облаком равнодушия и утомленного ожидания. Старший судья не двигался, засох в своей прямой позе, серые пятнышки за стеклами его очков порою исчезали, расплываясь по лицу.
Вскочил
прокурор, быстро и сердито сказал что-то о протоколе, потом, увещевая, заговорил старичок, — защитник, почтительно наклонив голову, послушал их и снова продолжал
речь.
К тому же мое описание вышло бы отчасти и лишним, потому что в
речах прокурора и защитника, когда приступили к прениям, весь ход и смысл всех данных и выслушанных показаний были сведены как бы в одну точку с ярким и характерным освещением, а эти две замечательные речи я, по крайней мере местами, записал в полноте и передам в свое время, равно как и один чрезвычайный и совсем неожиданный эпизод процесса, разыгравшийся внезапно еще до судебных прений и несомненно повлиявший на грозный и роковой исход его.
Ежели спросить их, в чем заключается их консерватизм, они, наверное, назовут вам одни и те же краеугольные камни, те самые, о которых вы услышите и в любой обвинительной
речи прокурора, и в любой защитительной речи адвоката.
Экспертов-психиатров было вызвано четверо, и мнения их разделились поровну. После
речи прокурора председатель обратился к обвиняемому, отказавшемуся от защитника:
Неточные совпадения
Но
прокурор, и Чичиков, и сам губернатор пришли в такое замешательство, что не нашлись совершенно, что отвечать, а между тем Ноздрев, нимало не обращая внимания, нес полутрезвую
речь:
— Верно, останков! Угрожающую
речь сказал в сторону вашу
прокурор. Ты — что, сочувствуешь, втайне, террору-то?
Прокурор кончил
речь, духовенство запело «Вечную память», все встали; Меркулов подпевал без слов, не открывая рта, а Домогайлов, возведя круглые глаза в лепной потолок, жалобно тянул:
— Я больше ничего не имею, — сказал
прокурор председателю и, неестественно приподняв плечи, стал быстро записывать в конспект своей
речи признание самой подсудимой, что она заходила с Симоном в пустой номер.
И как бы сам подавленный важностью предстоящего решения, товарищ
прокурора, очевидно до последней степени восхищенный своею
речью, опустился на свой стул.